Пренебрежительное отношение, высокомерие, оскорбительность и порою даже ненависть к сопернику, даже если она и напускная, в мире профибокса давно воспринимаються как нормальное явление. Но время от времени среди боксеров в стиле «Я всех побью, да? Пасть порву, моргалы выколю» появляются бойцы, манерам коих позавидовал бы любой благовоспитанный аристократ. А когда эти парни еще и добиваються побед исторического значения, мир профессионального спорта становится на чуточку, но лучше.
Алексис Аргуэйо, сын безграмотного сапожника, демонстрировавший в 70-80-х годах прошлого века бокс высочайшего качества - на уровне лидера Pound-For-Pound, - стал эталоном образцового спортивного поведения и лучших человеческих качеств.
1983-Й
– Па, куда мы идём, а? – неотвязно следовавший за отцом мальчик, наверное, в десятый раз повторил вопрос.
Помедлив немного возле входа с витиеватой надписью цвета хаки «Army-Navy Store», мужчина, необычно хмурый и молчаливый сегодня, всё-таки решительно повернул ручку дверей.
Через полчаса они вышли из магазина с большими свёртками: там находились новенькая гимнастёрка, портянки, каска и прочие вещи, столь необходимые солдату.
– Па, а зачем нам всё это? – сына распирало любопытство, к которому примешивалось подспудное чувство тревоги. Не похоже было, что отец решил вдруг поиграть с детьми в «зарницу» в ближайший уикенд. Мальчик и не знал, что падре давно уже, втайне от семьи, тратит несколько тысяч долларов ежемесячно на закупку обмундирования и медикаментов для повстанцев против сандинистского режима на родине. Но только сейчас всё стало предельно серьёзно.
…Спустя пару недель человек, сделавший столь необычную покупку, был уже в Коста-Рике, специальном лагере для обучения «contras» (никарагуанских партизан) и тренировался… нет, не работать с грушами, не боксировать с тенью, а умело управляться с пулемётом. Его встретили как героя – ещё бы, такая знаменитость и где – в знойных джунглях, где слова «пить» и «убить» мало отличаются эмоциональной окраской. Люди смотрели на него как на безумца: им было невдомёк, зачем этот миллионер приехал в горячую точку, когда вместо этого мог спокойно колыхаться в карибских водах на своей яхте, окружённый семьёй, спокойствием и благодатью. Никто не мог понять этого, кроме, возможно, давнего советника и друга – Билла Миллера. «Он всех нас расстроил вестью о своём отъезде в Центральноамериканский регион для помощи «контрас», – вспоминал то смутное время г-н Миллер. – Я сотню раз разговаривал с ним на эту тему, пытался образумить. Говорил ему, что нет смысла ехать воевать. Но знаете что? Мне показалось, что подсознательно он хотел умереть. У него тогда был тяжёлый период. Потеря брата в гражданской войне, всего имущества на родине, семейные проблемы, проблемы с наркотиками и депрессиями здесь, в Майями, после того ужасного поражения на ринге. В который раз он потерял смысл жизни и не знал, что с этим всем делать».
Проходили дни напряжённого ожидания команды «к бою!». Её всё не было. И тогда группа из тридцати пяти «контрас» решила самовольно устроить недельный марш-бросок к ближайшей базе сандинистов в деревне Сан-Хуан-дель-Норте. План был прост: пользуясь внезапностью момента, взорвать мост, отрезать врагу пути к отступлению, истребить всех на базе. Но что-то пошло не так – их засекли. В яростной перестрелке на его глазах был безнадёжно ранен друг. Вытаскивая того под ливнем пуль, он в избытке наслушался проклятий «коллег», призывавших бросить нежильца и быстрее отступать…
По возвращении в лагерь он быстро разочаровался в движении «контрас». Лидеры повстанцев на спонсорские деньги преспокойно строили себе недешёвые усадьбы в Коста-Рике, покупали новенькие «Ренджроверы» и мало думали о том, для чего они здесь, собственно, собрались. Сама идея сопротивления режиму Даниэля Ортеги со товарищи была погребена в болоте банальных личных интересов командования. Нельзя сказать, что все были такими же, но увиденного менее чем за месяц пребывания на фронте с лихвой хватило для того, чтобы он, раздавленный отчаяньем и разочарованием, отбыл домой.
Война для него окончилась. Война реальная – с автоматами, взрывами и смертями. Война же с самим собой, внутренняя конфликтность незаурядной личности, продолжалась для Алексиса Аргуэйо всю жизнь.
НАЧАЛО БОЛЬШОГО ПУТИ
Ранняя история Аргуэйо (именно так правильно произносится эта фамилия) мало чем отличается от рассказов о первых жизненных шагах других латиноамериканских бойцов. Родился Алексис в столице Никарагуа 19 апреля 1952 года, где проживает треть населения страны, и постоянной спутницей мальчика да пятерых его братьев и двух сестёр была полнейшая нищета. Ситуация в большинстве стран Центральной Америки в те времена не отличалась спокойствием. Да что там «те времена»! – мало что изменилось с тех пор, в лучшем случае лишь прикрывшись вуалью «цивилизованности». Чудовищный уровень коррупции, реакционные правительства, диктаторские режимы, общая разруха, социально-экономическая нестабильность и прочие прелести даже не «третьего», а «десятого мира» по-прежнему, хотя и не так явно, терзают тамошние народы. Сегодня в Никарагуа, стране, площадь которой в шесть раз меньше, чем в Украине, а по населению почти в восемь – более 80% людей живут меньше чем на $2 в день, а около 50% вообще имеют не больше доллара от рассвета до заката. Каждый пятый – безграмотный. Безработица и заработки «то там, то сям» угнетают более чем половину населения страны. Внутренний и внешний долги столь велики, что многие зарубежные кредиторы списывают его как безнадёжный. Не рай, верно?
Но вернёмся в квартал Монсеньор Лескано. Несмотря на то, что отец был сапожником, большая часть босоногого детства Алексиса прошла именно так – босоного, «descalzo», как говорят в тех местах. Прозябание без гроша за душой и периодические запои родителя привели к тому, что ещё в пятилетнем возрасте маленький Алексис едва не остался сиротой: не в силах свести концы с концами, пытался покончить жизнь самоубийством отец Гильермо. Однако шахта, в которую он прыгнул, оказалась затопленной водой, так что суицидальная попытка была неудачной. Он пытался повеситься на верёвке, которую спустили во тьму шахты пожарные, но смерть опять обошла его стороной – когда Аргуэйо-старшего вытащили на поверхность, он был на волосок от удушения, но всё же выжил.
Девятилетним Аргуэйо впервые перестал ходить в школу, так как в семье практически закончились деньги. Дети пухли от голода, а однажды Алексис попытался стащить кусок еды с тарелки брата. Наказание за такой проступок было жестоким: доведенная такой жизнью до истерического состояния мать Зойла, не рассчитав, воткнула в руку Алексиса… вилку, навеки отучив брать чужое. В отчаянии мальчик убежал из дому и пристроился на ферме в пригороде Манагуа, откуда лишь год спустя был возвращён домой отцом, не прекращавшим поиски пропавшего сына. Едва появлялись деньги, Алексис снова приходил в школу. Но, как правило, такие периоды были недолгими: смекалистому мальчугану, который учился «на отлично» и мечтал стать инженером или доктором, снова приходилось пропускать уроки, подрабатывая кем только придётся – плотником, покрасчиком авто, продавцом уличного фастфуда и курьером. Но заработок был всё равно мизерным. И тогда в 13 лет пацан уехал к родственникам в Онтарио (Канада) в поисках работы – влачить жалкое существование на родине далее было невмоготу. Однако спустя год юношу совсем замучила тоска по родине – Аргуэйо вернулся домой «патлачом» и с татуировкой (середина 60-х – разгар битломании и «хиппарства»). Но кроме этого, ещё и с полутора тысячами долларов, накопленными на двух работах.
Все шестеро братьев боксировали: кто-то ходил в секцию к тренеру, кто-то подсматривал за упражнениями старших приятелей на улице, а кто просто любил помахать кулаками. Чем ещё заняться ребятне в трущобах? Испокон веков здесь существуют два главных способа занять себя в юном возрасте – расти «шпаной» и пристраститься к наркотикам/алкоголю, либо же заняться боксом. Алексис выбрал последнее, обучаясь мастерству кулачного боя у сводного брата. Поначалу дворовые драки-бои были для него простым развлечением, но со временем, когда пришла уличная слава, всегда отличавшийся субтильностью (за что и получил прозвище «Flaco» – «тощий») Аргуэйо стал боксировать за гонорары в 5-10 долларов (тотализатор, конечно же) – хорошее подспорье в семейном бюджете.
В пятнадцать Алексис, год помытарствовав в бесполезных поисках хорошей работы (отец снова запил, в алкогольном угаре бросил семью – о чём впоследствии раскаивался всю жизнь, – и тяжёлая ноша заботы о семье легла большей частью на плечи старшего сына), устроился-таки в более-менее приличное место – небольшой частный молокозаводик за $70 в месяц. Более того, владелец разрешал юноше время от времени отлынивать от работы для участия в соревнованиях, но с одним условием: в ринге тот обязуется носить на халате и трусах эмблему его фирмы «La Perfecta».
Примерно в то же время Алексис встретил некогда хорошо известного в Центральной Америке бывшего аматора Мигеля Анхеля «Pambelй» Риваса, который стал не только другом-тренером Аргуэйо, но и кем-то вроде духовного наставника. Алексис вспоминал, как однажды пришёл к дяде Ривасу и попросил разрешения попробовать курить сигареты. Разумеется, ответом был отказ, и после этого никто и никогда не видел парня с «палочкой здоровья» в зубах – хороший пример того, насколько авторитетным был старый боец для Аргуэйо и какой железной дисциплиной обладал Алексис в те годы. Короткий, но насыщенный аматорский период в жизни демонстрирующего убийственной силы удар Аргуэйо завершился в 16-летнем возрасте переходом в профессиональный спорт. Здесь Алексиса ожидал очень неприятный сюрприз: в первой же «пробе пера» его беспощадно размазал по рингу в стартовой минуте некий Качорро Амайя из соседней деревни, также дебютант. (Интересно, что для парня из Леона этот бой стал первым и последним в профи – по неизвестным причинам Амайя на ринг больше не выходил.) При поддержке Риваса, который убедил парня не падать духом, Аргуэйо наплевал на фиаско и продолжил выступления. Но после трёх побед кряду снова оступился: побитый им зимой 1968 года Оскар Эспиноса (0-1) неожиданно взял реванш в 6-раундовом бою, перестучав агрессивного Аргуэйо по очкам «на задней ноге». И снова Алексис не сломался, хотя на раздумья (а стоит ли продолжать?) и налаживание личной жизни ушло почти полтора года. 
В 17 лет он женился на Сильвии – обычной девушке из трущоб, которая стала матерью двоих его детей. Но вернёмся к спорту. После ранних осечек и аж до титульных поединков Аргуэйо был побеждён ещё только раз, летом 1972 года: выигрывая по очкам и едва не свалив визави в 4-м раунде он, «вымахавшись», в 6-м зевнул нокаутирующий удар от весьма посредственного Хорхе Рейеса (5-6, 3 КО), который до того боя проиграл четыре поединка подряд.
Поздним вечером 23 декабря 1972 года, спустя десять дней после очередной победы на городском ринге, Алексис, задремав перед телевизором на диване, вдруг вздрогнул и проснулся: беспричинный страх за семью стальным кольцом сдавил сердце. Той ночью трёхлетний Алексис-младший лёг спать вместе с родителями – отцу так было спокойнее на душе. В половине первого ночи пустовавшая комната малыша, как и более чем двадцать тысяч домов столицы, была разрушена в результате страшного землетрясения, эпицентр которого находился на глубине всего пяти километров точно под центром города. Стихийное бедствие, забравшее более пяти тысяч жизней, оставило Манагуа в руинах, которые, по большому счёту, остаются неразобранными до сих пор. В доме Аргуэйо невредимой в ту ужасную ночь осталась лишь комната родителей…
СКВОЗЬ ТЕРНИИ К ЗВЁЗДАМ
Здесь стоит сделать отступление и рассказать о том, что помимо «опекуна» Риваса в 1970 году в жизни Аргуэйо появился ещё один ангел-хранитель – вице-президент крупной энергокомпании, либерал, альтруист и патриот Эдуардо Романо. Именно благодаря его поддержке – не только моральной, но и (что гораздо более важно для карьеры перспективного, но не имеющего связей молодого боксёра) финансовой, – мир вскоре узнал о никарагуанском вундеркинде. Знакомый посоветовал Романо обратить внимание на Аргуэйо, «классного панчера с огромным потенциалом», и в декабре 1970 года, после двух боёв Алексиса, завершившихся нокаутом в первых раундах, меценат взял парня под своё крыло. «Я знал, что если не помогу ему сейчас, этот талантище сгинет в нашей стране, – вспоминал много лет спустя д-р Романо. – Я подумал, что для моей многострадальной страны было бы классно иметь чемпиона мира, того, кто станет для нашего забитого народа лучиком света в непроглядной тьме реальности, кто своим примером покажет: вовсе необязательно родиться богатым, чтобы чего-то в этой жизни добиться». Эдуардо заставил юношу оставить работу на молокозаводе, обеспечив «стипендией» в размере $200, лучшим в городе залом для тренировок и специально приглашённым из Мексики профессиональным тренером Пепе Моралесом, который обходился в $650 ежемесячно. Он провёл переговоры с тогдашним промоутером Алексиса Рохером Рихуэро, который «варил» Аргуэйо в столице и не собирался продвигать парня дальше, поскольку тот был популярен в Манагуа и непритязателен в плане гонораров. Меценат пообещал Рихуэро, что возместит убытки в случае поражений Аргуэйо, взяв взамен слово, что юношу перестанут держать на «мешочной диете», а начнут поэтапно сводить со всё более сильными соперниками. Параллельно Романо занимался обучением юноши: по его словам, Аргуэйо прочёл за годы возмужания втрое больше книг, чем это предписано школьной программой.
Так Алексис получил билет во «взрослую» боксёрскую жизнь. Стоит отметить, что первую пятилетку, целых 39 профибоёв, «Flaco» (к прозвищу всё чаще стали добавлять слово «explosivo», т. е. «взрывной») не выезжал за пределы родного города, где только за один 1973 год ярко расправился с такими опытными бойцами, как парагваец Кид Паскуалито (81-23-19, 56 КО) – КО 3 и мексиканец Октавио Гомес (41-9-4, 27 КО) – КО 2. А также фактически завершил карьеры бывшего кубинского чемпиона мира Хосе Легра (133-11-4, 49 КО) и претендента из Мехико Рауля Мора (22-7, 11 КО) – оба КО 1. Аргуэйо стрелой взлетал в рейтингах, и заветный титул уже не казался чем-то недосягаемым. Добрый д-р Романо, не имевший с побед подопечного ни сентаво за всю его карьеру, отправился в Панаму, чтобы повидаться с бывшим одноклассником, а ныне главнокомандующим армией Рубеном Парересом, и договориться о поединке Аргуэйо с чемпионом мира WBA в полулёгком весе Эрнесто «Тato» Марселем (39-4-2, 23 КО).
Алексис проиграл тот бой. 16 февраля 1974 года он впервые выступал на чужом ринге и уступил единогласным решением судей в упорной борьбе со «скользким», техничным панамцем, который большей частью успешно не позволял претенденту сокращать дистанцию и проявлять свои панчерские замашки. На победной ноте – UD 15 (дважды 146-140 и 146-142) – Марсель объявил об уходе из спорта, так и не дав Аргуэйо шанса реваншироваться. «El Flaco Explosivo» вернулся домой, где провёл четыре боя, в одном из них «наказав» нокаутом в 5-м раунде канадского топ-контендера Арта «Irish» Хафи (35-5-4, 25 КО).
Второй чемпионский поход был успешен: менее чем через год после поражения от Марселя Аргуэйо в Лос-Анджелесе в отменном стиле победил Рубена «El Puas» Оливареса (77-4-1, 68 КО) – мексиканского нокаутёра, позже названного «бойцом столетия 2-го легчайшего веса» и включённого в Зал славы бокса. Однако после двенадцати раундов непримиримой схватки мнения о том, кто же будет в итоге победителем, разделились. Стиль Аргуэйо – отдавать противнику столько раундов, сколько нужно для полного его «просчитывания», – стал причиной потери ранних очков, да и в поздних раундах чемпион-контрпанчер продолжал наседать. Пахнуло жареным… 13-раунд: компактный хук слева – и Оливарес в нокдауне. Спустя несколько секунд отчаянной рубки (которая, в общем-то, продолжалась с небольшими перерывами весь бой) – второй нокдаун! Рубен был повержен окончательно жёстким правым апперкотом.
А ведь ещё три года назад, когда Аргуэйо был совсем пацаном, блистательный чемпион Оливарес проводил tune-up-поединок в Манагуа, и Алексис буквально вымаливал возможность постоять в спарринге с оным. Желание его удовлетворили, отправив спустя пару раундов домой с внушительным «фингалом». «Мне было 19 лет, и я, весь побитый, пришёл после той спарринг-сессии в отчий дом, стал на колени перед матерью и попросил у неё благословения, – вспоминал тот день Аргуэйо. – Моей ошибкой было то, что я едва не послал Рубена в нокдаун ударом справа – слегка не рассчитал… Он обозлился и задал мне такую взбучку! (Улыбается.) В общем, мама запретила мне заниматься боксом, хе-хе». Но уж 23 ноября 1974 года Аргуэйо расплатился с Рубеном сполна. Мир увидел рождение нового чемпиона мира, одного из величайших. Есть первый титул! «Я сражался не на жизнь, а на смерть, – говорил на пресс-конференции после той брутальной битвы Алексис. – Рубен «болтал» меня в 8-м и 9-м раундах, а в 10-м я едва не оказался в нокдауне. 
Но я не сдался. Это великий день в моей жизни и истории родины!» Дебют Аргуэйо в титульных боях был оценен в $15 тысяч, тогда как мексиканец получил в утешение впятеро больший гонорар.
Аргуэйо с энтузиазмом принялся за «зачистку» дивизиона – провёл четыре защиты титула, а затем задумался о переходе в новый для себя 1-й лёгкий вес. За спиной остались претендентские потуги венесуэльца Леонела Эрнандеса (28-4, 16 КО) – ТКО 8 и мексиканца Сальвадора «Negro» Торреса (13-2, 8 КО) – КО 3. Будущих чемпионов мира – панамца Ригобердо «El Pequeno Veneno» Рьяско (19-4-4, 10 КО) и японца Ройяла Кобаяши (18-0, 16 КО) – также ждала незавидная доля: оба уступили, ТКО 2 и КО 5 соответственно. Как бы между делом, разошедшийся Аргуэйо в промежутках между защитами «придушил» амбиции двух экс-претендентов на чемпионство – чилийского игровика Годфри Стивенса (71-9-3, 21 КО) – КО 2 и Хосе Фернандеса (28-9-3, 12 КО), доминиканского крепыша – ТКО 1. Получая хорошую прессу в Штатах, но, что парадоксально, не имея особой популярности для того, чтобы выманить на объединительный бой других чемпионов в своём весе или сосватать в соперники звёзд дивизиона, Алексис начал впадать в уныние. Будучи «большой рыбиной» в своём никарагуанском «болоте», парень постепенно, с приходом локальной славы и денег, всё меньше внимания уделял семье и – логично – всё больше засиживался по ночам с приятелями за игрой в покер, либо пропадал на улицах «красных фонарей». Тяжёлые золотые браслеты, дорогие костюмы, одно авто за другим – в общем, все типичные признаки звёздной болезни. Вскоре последовал развод, ибо Алексис нашёл себе новую пассию – 16-летнюю танцовщицу Патрисию. «Чёрный» люд был возмущён таким поступком: он символизировал для них отречение Аргуэйо от корней, предательство. Хуже всего то, что разгульная жизнь не могла не отразиться на результатах: во время боя в Мехикали с местным бойцом Хосе Торресом (24-3, 21 КО) Аргуэйо, полночи до этого «зависавший» в казино, зевнул удар и второй раз в карьере оказался в нокдауне. Тот бой он выиграл разделённым решением, но первый «звоночек» был услышан.
Шебутной Алексис не успокаивался, выкидывая всё новые фокусы, противоречащие его характеру. Стали появляться сведения, что парень избивает спарринг-парнёров на тренировках, причём не жалеет никого, даже младшего брата Орландо, боксёра-любителя. Локальные газеты возмущались – мол, покупает себе «ролексы» по три тысячи долларов, а в спаррингах нещадно лупит соотечественников за жалкие 2 доллара в час. Горечь сарказма и неприятие были следствием негласной травли Аргуэйо в локальных СМИ вкупе с отчаянной нищетой народа, однако то, что в тот период Алексис заметно «съехал с катушек», – правда. А в 1976 году, проведя всего четвёртую защиту титула против упоминавшегося Торреса, Аргуэйо и вовсе объявил… об уходе из спорта. Скоропалительное решение, к счастью, не воплотилось в жизнь. Д-р Романо, который всё ещё имел влияние на Аргуэйо, путём долгих бесед у себя дома заставил Алексиса пересмотреть его. И продолжить карьеру. Впрочем, и сам боксёр был уже не столь горяч: денежки на всевозможные развлечения нужно было откуда-то брать.
Второй брак оказался недолговечным: летом 1977 года супруги рассорились окончательно. Однако Алексис недолго оставался холостым – уже в следующем году он женился в третий раз, встретив в Майями обаятельную Лоретту. С той поры в жизни чемпиона появилась стабильная составляющая: парень немного успокоился и стал опять ценить домашний уют, особенно после того, как в Никарагуа снова разгорелась гражданская война.
ГЕГЕМОНИЯ
В лёгком весе по версии WBC, на которую взял прицел Аргуэйо, уже третий год чемпионствовал Альфредо Эскалера, один из великолепной пуэрториканской четвёрки тех лет – наряду с Вильфредом Бенитесом, Эстебаном Де Хесусом и Вильфредо Гомесом. Одиннадцатая защита титула против Алексиса вызвала небывалый ажиотаж в болельщицких кругах – телеканалы многих стран купили права на трансляцию, а на предматчевой пресс-конференции тогдашний мэр Байямона торжественно вручил парням символические ключи от города. Наступило 28 января 1978 года. Бейсбольный стадион «Juan Ramуn Loubriel Stadium» заполонили семнадцать тысяч оголтелых, самых настоящих латиноамериканских фанов (кто хоть раз был на трибунах среди таковых, знает, о чём речь). Скромный выход Аргуэйо был встречен оглушительным враждебным гулом – местным «болелам» его звёздный статус был безразличен. Расслабленно протанцевавший в ринг «El Salsero» Эскалера, обёрнутый, словно древний Лаокоон, живой змеёй, вряд ли представлял, что его ждёт в этом месте и в это время. Начавший накрапывать дождик, вопреки суеверию, явно не добавил пуэрториканцу удачи.
Заметим: в списке ста лучших боёв всех времён и народов по мнению американской «библии бокса» The Ring побоище Аргуэйо и Эскалеры 28 января, получившее от фанов название «Кровавая битва при Байямоне», значится под тридцать первым номером. Первая часть поединка была вполне конкурентной: парни на равных, с демоническим усердием, нещадно избивали друг друга. Частые размены и разящие комбинации из разряда тех, что укорачивают спортивную жизнь боксёру, удавались обоим. Эскалера, несмотря на разбитый нос, прокушенный язык, посечённое лицо и заплывший правый глаз, мужественно пытался не отдавать ни дюйма ринга даже в тех раундах, когда Аргуэйо взвинчивал темп и демонстрировал всем: 11-я защита чемпиона сегодня не будет успешной. Вспышка активности Альфредо в 11-12 раундах была враз потушена спуртом претендента в трёхминутке чёртовой дюжины: рефери, впоследствии назвавший бой «самым жестоким из мною виденных», прекратил его, поскольку состояние лица чемпиона ужасало и явно было опасным для здоровья. Аргуэйо был на седьмом небе от счастья – покорилась ещё одна вершина! Он – чемпион в двух весах! Зрители, несмотря на то, что Алексис настолько показательно избил их фаворита, признали в госте из Никарагуа «своего парня»: техничным, экономно-взрывным стилем, железной дисциплиной и хладнокровием классического боксёра-контрпанчера Аргуэйо снискал любовь и этой нации. Не стоит забывать и о внешности кабальеро из Манагуа, делавшей его похожим на голливудскую звезду кино, – например, Омара Шарифа, но никак не на устрашающего представителя одного из жесточайших видов спорта. По словам современников, на Пуэрто-Рико Алексис был даже популярнее, чем местные легенды – Вильфред Бенитес и Вильфредо Гомес.
Однажды, в бытность 27-летним и уже успешным спортсменом, Аргуэйо в очередной раз отправился на охоту в лесистую область Никарагуа: парень любил пострелять в диких животных просто так, спортивной забавы ради. Вместе с тем, у Алексиса обитали домашние животные – несколько обезьянок, попугай, пара доберманов. И близкие не раз отмечали, насколько он был привязан к своим питомцам. Сам же Аргуэйо противоречия в этом не видел. До той ночной охоты, когда мощный свет фонаря выхватил из темноты молодого оленя… Алексис не смог нажать на курок, а голыми руками поймал красавца и привёз его домой. С той поры охотой Аргуэйо больше не увлекался.
Пути чернокожего Эскалеры и Аргуэйо пересеклись ещё раз – 4 февраля 1979 года в Италии, и во второй раз победа осталась за «Джентльменом ринга». Только на сей раз более явно – чистым нокаутом в 13-м раунде после трёх нокдаунов пуэрториканца. Финальный левый хук был не столько сильным, сколько идеальным по траектории: Эскалера рухнул на пятую точку, после чего в течение 15 минут не мог твёрдо стоять на ногах. К слову, прозвище «джентльмен» Алексис, называвший этот матч-реванш своим наиболее тяжёлым боем в карьере, заслужил за сердечное отношение к противникам: ни до, ни после боя от него не слышали плохого слова в адрес оппонента. Часто ли вам приходится сейчас видеть, как победивший нокаутом боец не орёт в эйфории, не бегает радостным безумцем по рингу, а первым делом справляется о состоянии здоровья поверженного визави, помогая тому подняться на ноги и подбадривая тёплыми словами? Для Аргуэйо это было железной традицией. Победа досталась ему ценой многих рассечений, причём доктор настаивал на немедленной госпитализации. Но Алексис отказался – он хотел как можно быстрее вернуться домой. А потому хирургу пришлось делать боксёру пластику лица в кустарных условиях прямо «на колёсах», в поезде до Рима, где боксёра ждал самолёт в Никарагуа. Аргуэйо-Эскалера II можно отыскать в сотне лучших боёв века по версии The Ring под номером 68.
В свои 25 он был на пике. Высоченный, как для своего дивизиона, одарённый природным талантом и чутьём бойца, терпеливый (что в первых раундах можно было спутать с леностью), одинаково хорошо владеющий любым классическим ударом и могущий задать трёпку любому чемпиону с любым стилем и на любой дистанции, всегда рассматривающий поединок как шахматную партию, по прошествии восьми защит титула в новом весе Аргуэйо задолго до конца карьеры стал живой легендой бокса. Настолько доминирующая сила в отдельно взятом дивизионе – большая редкость, и отнюдь не за красивые глаза или шикарные усы «El Flaco Explosivо» получил вселенское признание как лучший боец 1-го лёгкого веса в истории бокса. Да и включение его в 2002-м, по версии всё того же The Ring, в топ-15 нокаутёров во всех весовых категориях за последнюю сотню лет – это не просто очередная «заслуга», а поистине экстраординарное достижение. Известный спортивный обозреватель Джордж Кимбалл писал об Аргуэйо: «Этот парень – первоклассный образец того, какими мечтают видеть своих подопечных все тренеры мира».
Однажды, аккурат после первого боя с Эскалерой, Аргуэйо, выходя из своего номера в «Caesars Palace», в лобби наткнулся на знаменитого Роберто Дюрана, на то время – чемпиона WBC/WBA и непререкаемого лидера в лёгком весе. Уже около полугода ходили упорные слухи, что Дон Кинг заинтересован в мегафайте Аргуэйо-Дюран (несмотря на то, что последний уже едва мог вписаться в лимит 61,2 кг), подыскивая дату и место встречи на 1979 год. Алексис, проявляя свойственное ему дружелюбие, подошёл к панамскому бойцу поздороваться. Но разочарованию его не было предела: Дюран не только отказался пожать протянутую руку, но ещё и устроил крикливую истерику на публике, на все лады оскорбляя Аргуэйо и призывая того «сейчас же подписать контракт на бой». По словам Алексиса, официально ему никто не предлагал этого сделать – ни до, ни после той сценки. Остаётся только фантазировать, какой получился бы ядерный мегафайт.
26 июня 1978 года, проводя в знаменитом «Мэдисоне» tune-up-поединок в рамках лёгкого веса с малоизвестным джорнименом Виломаром Фернандесом (22-6-2, 7 КО), не обладающим сильным ударом, зато прекрасно обученным работе на ногах, Аргуэйо сенсационно… проиграл. Доминиканец, между боями едва сводящий концы с концами на деньги, полученные от «грачевания» в Нью-Йорке, оказался лучшим боксёром, чем от него ожидали. Игнорируя провокации не шибко агрессивного в тот вечер Аргуэйо и не давая втянуть себя в размены, парень, проведя весь бой на отходе и «выжив» в критические моменты 6-го и 10-го раундов, заслуженно получил запись в послужной список: MD 10 (6-4, 5-4, 5-5). Дюран, присутствовавший в рингсайде, после объявления результата буквально изрыгал проклятия…
Аргуэйо сполна поквитался с Виломаром за эту «свинью», подложенную накануне, возможно, величайшего боя в его карьере, но произошло это почти через пять лет, когда карьера никарагуанца уже пошла вгору… И всё равно реванш вышел очень убедительным: Фернандес безропотно уступил почти все раунды, ещё и успел поваляться в 4-й трёхминутке после правого кросса «Flaco». Итог – UD 10 (100-90 и 98-92).
...И споткнувшись, Аргуэйо продолжал, тем не менее, наводить ужас на элиту дивизиона. В этом весе он был неуязвим. До конца 1980 года записали на свой счёт поражения многие бойцы, которые до или после встречи в ринге с Алексисом узнали вкус чемпионства. Мексиканскую «Базуку» Рафаэля Лимона (43-8-2, 32 КО) сняли в 11-м раунде одностороннего боя из-за «сечек». Аргуэйо легко перестучал по очкам счастливчика Артуро Леона (19-13-2, 6 КО), которому годом ранее покорился Бобби Чакон – будущий член Зала славы бокса, а в течение года разобрался и с самим «Школьником» Чаконом (42-4-1, 36 КО), перебоксировав нокаутёра в классическом хладнокровном стиле, с хирургической аккуратностью поработав над лицом Бобби – да так, что того сняли после 7-го раунда из-за рассечения в уголке правого глаза (но не ранее чем в том же раунде Аргуэйо повесил визави на канаты в стоячий нокдаун поразительно красивым левым хуком). После более-менее равного, тактически умного с обеих сторон и запредельно интенсивного в последних раундах поединка очередной претендент – «новичок 1976 года», по версии The Ring, Рубен Кастильо (46-0, 24 КО) – не выжил в углу после затяжной серии Аргуэйо и получил первое поражение в карьере, ТКО 11. Филиппинец Роландо Наваретте (34-6-3, 17 КО) смог продержаться лишь пять раундов и стал последней жертвой Алексиса в дивизионе до 59 кг: после этой финальной защиты титула никарагуанец нацелился на титул в третьей по счёту весовой категории – лёгкой.
ОСКАЛ ЗАБЫТОГО ПРОШЛОГО
В то время как Аргуэйо дрался с «Bazooka» Лимоном, Никарагуа лихорадило из-за очередного обострения гражданской войны, причём на этот раз радикальные лефтисты из Сандинистского фронта национального освобождения были как никогда близки к свержению режима диктатора Анастасио Сомосы. «Я не представлял, как сильно всё изменится у меня на родине за то время, пока я готовился к бою с Рафаэлем, потому, ни о чём не переживая, собрал дома обычный чемодан и отбыл в Мексику на тренировочный сбор, – вспоминал тот период Аргуэйо. – Сразу же после боя я собирался уехать в Манагуа, но в Майями меня перехватил менеджер, поведавший, что попасть в Никарагуа сейчас практически нереально. Так я остался во Флориде, не в силах ничего изменить и помочь родным».
19 июля 1979 года революция победила. К неудовольствию США, «красный пояс» Центральной Америки снова укрепился. После долгих лет партизанщины и спорадических восстаний леворадикальные сандинисты, ведомые самым известным ныне никарагуанцем в мире Даниэлем Ортегой, наконец-то сломили проамериканский режим династии Сомоса. И для Аргуэйо, едва ли не национальной иконы страны, наступили чёрные деньки. В течение месяца по распоряжению новой власти его мать и сестру Марину буквально выбросили из их домов, купленных Алексисом на честно заработанные деньги, не дав даже времени собрать необходимые вещи. «Шестеро солдат пришли ночью и сказали нам выметаться, – вспоминает сестра. – У мамы было плохо с сердцем, и я, перепуганная до смерти, молилась, чтобы она выдержала эти удары судьбы». Конфисковали всю недвижимость Аргуэйо вместе с боксёрским залом, его «мерс», BMW и яхту «The Champ», прикрыли частное предприятие – сельскохозяйственную фирму, заморозили, а позже и аннулировали счета в местных банках. В один миг Алексиса ограбили на сумму около полумиллиона долларов США. Усадьбу Аргуйэо отдали под резиденцию советским дипломатам, а дорогие авто с той поры служили правительственным чинушам. Нельзя сказать, что Алексис остался ни с чем – в американском банке у него на счету по-прежнему лежало около $200 тыс., оставалось несколько домов в США, семья, перевезенная в Майями. Но без титулов и большей части заработанного кровью и потом за десять лет в ринге, парень был очень сильно надломлен душевно. Даже упоминание его имени в никарагуанских СМИ стало (негласным?) табу. Зато уж правительственный запрет на профибокс – по типу Кубы – был очень даже гласным, официальным…
Почему, за что такие гонения? Аргуэйо был вне себя от ярости и… обиды. Разве не он вышел в ринг на бой против Лимона под чёрно-красным флагом СФНО, всему миру показав, на чьей он стороне в войне на родине? Кто как не он посылал деньги находящимся в мексиканском изгнании лидерам сандинистов? Разве не его младший брат Эдуардо отдал жизнь за сандинистов в перестрелке с национальной гвардией Сомосы всего за три недели до боя Алексиса с Лимоном, когда его, раненого, но ещё живого, сожгли на куче автомобильных покрышек вместе с другими повстанцами? Оказывается, кому-то в верхах СФНО попалось фото, на котором Аргуэйо запечатлён рядом с Сомосой во время конного парада, после чего местные «гебешники» докопались до факта присвоения боксёру звания почётного лейтенанта Национальной Гвардии диктатора. Никого не волновало, что самому Аргуэйо были настолько безразличны эти «коллекционные» звания и титулы, что он не трудился сообщать о них даже близким, включая д-ра Романо. А то злосчастное фото… «Это не я позировал с Сомосой, – вспоминал Алексис, – это он позировал со мною. Все политики пытались примазаться к моим успехам, знаете ли…»
Не желая терять влияние в регионе, американские нувориши, используя антисандинистские настроения части населения Никарагуа, затеяли геополитические игры: при тайной поддержке Штатов были образованы военизированные формирования т. н. «контрас». Так вышло, что герой нашего рассказа, не выдержав, принял в этой борьбе непосредственное участие на стороне повстанцев – с этого и начинался наш рассказ. В стране разгоралась гражданская война…
СПЕШКА
«Следующие два года будут напряжёнными, - говорил в интервью Sports Illustrated Аргуэйо летом 1980 года, после того, как 1-й лёгкий дивизион остался у него за спиной. - В конце 1983-го я завершу карьеру, а потому сейчас должен работать за троих. Время - деньги, и я должен успеть позаботиться о том, чтобы обеспечить себя и семью. Четыре-пять боёв в год - таков мой планируемый темп». Алексис держал слово, практически не делая перерывов в тренировках. «После боя прохожу тщательный медосмотр, - рассказывал сосредоточенный, дзэноподобный Алексис. - И спустя неделю я снова в зале. Сейчас время работать. Отдыхать буду на пенсии».
Экспансия в лёгком весе длилась недолго, менее двух лет - с августа 1980 года по май 1982-го, но за это короткое время ужасу на местных обитателей Аргуэйо нагнал нешуточного. Гроза левшей сначала методично убрал с дороги двух топ-контендеров: нокаутом в восьми раундах - угандийца Корнелиуса Бозу Эдвардса (27-1, 22 КО), затем решением судей в тяжеленном бою - Хосе Луиса Рамиреса (67-2, 57 КО). Оба неудачника впоследствии обессмертили свои имена участием в захватывающих титульных боях на высочайшем уровне, причём последний, мексиканец, позже стал лауреатом Мирового Зала славы бокса.
«Был смешной эпизод в карьере... В 1980 году я дрался в Атлантик-Сити (не хочу называть имя противника по этическим причинам), и в бою старался избегать клинчей с противником, так как он... страшно вонял! Я пожаловался тренеру, что тот парень, наверное, изгадился, раз так смердит. И, чёрт побери, в следующем раунде, когда он повернулся уходить в свой угол, я заметил, что он испачкал штаны! Я более чем уверен, что то случилось из-за моего удара в солнечное сплетение немного раньше по бою. Помню, подумал: "Ай-яй-яй, какой я плохой человек - довёл парня до такого состояния!" До сих пор улыбаюсь, вспоминая тот эпизод, хе-хе.» (Из интервью, 1996 г.)
Два боя в рамках лайтвейт-интервенции Аргуэйо стоят особняком. Первый из них состоялся 20 июня 1981 года на знаменитой арене "Уэмбли" в Лондоне. Шотландец из рабочего класса Джим Ватт (38-7, 27 КО), крепкий чемпион из Европы, проводил пятую защиту зелёного пояса с эмблемой WBC, не убоявшись принять перед тысячами своих фанов столь грозного заморского гостя. По приезду в Англию Аргуэйо был тепло принят в семейном кругу Ватта - шаг, редкий по своей душевной широте даже в "благородные восьмидесятые". «Мы с Алексисом профи, - объяснял такой жест уроженец Глазго. - И чемпионский бой не должен омрачаться негативом. До и после боя мы будем друзьями». Всё верно - парни поддерживали дружеские отношения и после тех адских, кровавых 15 раундов бойни. Осторожный, контрпанчерский стиль Джима верой и правдой служил ему в прошлых боях, но против умной агрессии Аргуэйо его хватило лишь на то, чтобы не проиграть досрочно. Много, очень много джебов Ватта прошивало защиту Алексиса, но за каждый свой точный удар бритт платил непомерную цену: лишь чудом кроссы и апперкоты претендента не свалили Джима в нокаут по ходу боя. Правда, в 7-м раунде "Эль флако" был к этому близок, когда широким левым хуком усадил Ватта в нокдаун. Но и тот старался не остаться в долгу: в 9-й трёхминутке уже Аргуэйо болтало после парочки правых через руку. «Он - великолепный контровик, - рассыпался в похвалах сопернику AA. - Его стиль доставил мне кучу проблем. Функционалка и характер у парня вообще запредельные. Каждый приходит в этот мир с каким-то даром. Ватт родился с уникальной силой воли». На следующий день на уже экс-чемпиона (Аргуэйо победил UD 15) было страшно смотреть: лицо опухло так, будто бы побывало в осином гнезде, а из многочисленных "сечек" всё ещё сочилась кровь. «У меня нет претензий - Алексис победил чертовски заслуженно. Я считал, что смогу выиграть, но пора сказать это - он был на голову выше классом. Смысла в реванше я не видел... - Признал после боя шотландец, ныне работающий спортивным комментатором на Sky TV. - Я лишь надеюсь, что проиграл достойно. Обещаю не переживать по этому поводу - мой титул теперь в надёжных руках, и Алексис пообещал мне защищать его, чего бы это ни стоило. Он - самый жёсткий противник из всех, с кем я пересекался в ринге, и наилучший человек, которого я только встречал в жизни. Этот человек - уже легенда».
Так, вслед за великим пуэрториканцем Вильфредом Бенитесом "El Flaco Explosivo" стал ещё одним латиноамериканским бойцом, который покорил три весовые категории. А уже 3 октября 1981 года, менее чем через четыре месяца после лондонского побоища, Аргуэйо закатил на пару с молодым и ещё недостаточно опытным Рэем "Boom Boom" Манчини (20-0, 15 КО) очередное - на сей раз в Атлантик-Сити.
Аргуэйо впоследствии объяснил, благодаря чему он победил: «Я 15-раундовый боец, а Рэй - 10-раундовый». И действительно - после пяти раундов Манчини, уступая едва ли не двадцать сантиметров в размахе рук, вёл по очкам: пока ещё ему удавалось игнорировать джеб Аргуэйо и прорываться в инфайтинг. А уж там Рэй принимался за излюбленное дело - работу крюками и апперкотами, преимущественно в туловище (ещё бы - грех не воспользоваться тем, что соперник - долговязый парень). Продолжалось это до 7-го раунда, когда Футч, тренер Алексиса, посоветовал парню отгонять назойливого Манчини ответными апперкотами в корпус. Три следующих раунда AA именно этим и занимался - скупо, но точно работал в туловище. После десяти раундов очковый баланс уравнялся. В 12-м Алексис по-прежнему давал работать сопернику столько, сколько тому было угодно. «Я испробовал всё, что знал, только бы пробиться на ближнюю дистанцию в последней трети боя, - пожимал плечами Манчини. - Но он был слишком классным боксёром, и не дал мне ни единого шанса... Он буквально разбирает тебя "на запчасти": отхватит тут кусочек, там, а потом - и там. В итоге к поздним раундам ты уже почти беззащитен перед ним». Сам же Аргуэйо не спеша, словно кот, знающий, что придушенная мышка от него уже всё равно никуда не денется, набирал очки на ошибках Рэя, по ходу дела в том же раунде присадив чумовым правым Манчини в первый для того нокдаун в карьере. В следующие три минуты Рэй справа нахватался столько, что его угол всерьёз подумывал о капитуляции, а в 14-й трёхминутке всё было кончено - АА хладнокровно провёл жестокую серию, "контрольно" зацепив уже подбитого парня прямым ударом справа. Рефери видел достаточно, и даже не потрудился открыть счёт. Слишком высококлассным и опытным был в этом вечер AA для ещё "нестреляного воробья" Манчини, который впоследствии ещё наделает шороху в лёгком весе. После боя юноша не мог сдержать слёз. «Я рад, что всё это закончилось, - предательски задрожавшим голосом отвечал Рэй на вопросы журналиста. - Разочарование будет мучить меня куда дольше, чем все эти травмы. Я так хотел выиграть этот титул для отца... Извините, если веду себя сейчас как плакса, а не профи». Отец Рэя - Ленни Манчини - был также боксёром, надежды которого на чемпионский бой разрушились началом 2-й Мировой войны: солдатом его тяжело ранило шрапнелью под Метцем, Франция, и о большом спорте по окончанию войны с трудом, но пришлось забыть...
«Тебе нечего стыдиться, Рэй. - По-отечески обняв Манчини, вот-вот готового разрыдаться, произнёс Аргуэйо. - За эти 14 ранудов ты получил опыта больше, чем за все свои предыдущие бои. И, поверь, это пойдёт тебе на пользу. Когда-то я проиграл свой первый титульный бой Эрнесто Марселю - и в раздевалке после финиша ревел как баба. Этот нормально, если гордость и честь для тебя - не пустые слова. Если я чем-то смогу помочь - сейчас или в будущем - только дай знать... Видел после боя отца Рэя, и моя радость от победы вмиг исчезла... Очень тяжело разрушать чьи-то мечты, даже если это - часть твоей работы. Знаете, все пишут о неком мифическом "супермужестве" Аргуэйо, но я вам скажу - парня более храброго, чем Манчини, я не встречал».
Спустя семь месяцев после этого боя Манчини стал чемпионом мира... А никарагуанец - после того как Роберто Дюран покинул лёгкий вес почти три года назад - тщетно пытался найти себе именитого противника в этом дивизионе. Можно только фантазировать на тему, какая была бы потрясающая "заруба", если бы трагическая случайность на дороге в августе 1982 года не оборвала жизнь мексиканского супербойца Сальвадора "Chava" Санчеса (44-1-1, 32 КО) - на то время чемпиона мира WBC в полулёгком весе и "бойца 1981 года" по версии The Ring. Потому что Дон Кинг, промоутер обоих бойцов, уже договаривался на сентябрь насчёт арены в Лас-Вегасе для этого исторического поединка, которому не суждено было случиться. Аргуэйо впервые в карьере дрался бы за гонорар в $1 млн. с прицелом на 2-миллионный чек за очень даже возможный в случае победы над Санчесом бой с великим Рэем Леонардом (32-1, 23 КО). То, что "Шугар" ниже вельтервейта за время своего чемпионства не опускался, Аргуэйо и его промоутеров не смущало: "Не нужны мне гонорары в 10 или 20 млн. Дайте мне Леонарда и всего один миллион - и я буду счастлив".
ТЕДДИ БРЕННЕР
МАТЧМЕЙКЕР, ПЕРЕД БОЕМ АРГУЭЙО С БУШЕМЕ
«Аргуэйо - величайший боксёр в мире. Он лучше Томаса Хернса и Рэя Леонарда в плане владения ситуацией в ринге, непрерывного процесса мышления и адаптации к условиям, а также мощи. Он может отдать вам пять, шесть, семь, восемь раундов - это неважно, ибо он заранее планирует бой. И когда вам кажется, что всё идёт хорошо, - БАМ!!! - вы оказываетесь на настиле, не понимая, что произошло. Никто сейчас не имеет одинаково сильные нокаутирующие удары с обеих рук, как у него. В 15-м раунде Алексис столь же опасен для соперника, как и в 1-м. Он - воплощение настоящего профи своего дела».
Ещё три защиты провёл Аргуэйо в лёгком весе, прежде чем решиться на штурм 1-го полусреднего веса. Ни один из трёх американских соперников не услышал финальный гонг. 21 ноября 1981 года Роберто Элизондо (23-1, 18 КО), повалявшись уже в начальных раундах, после двух ударов справа и левого хука в печень в 7-м раунде присел на нижний канат и вперился взглядом в настил ринга до конца счёта рефери. 13 февраля 1982 года в Техасе местный любимец Джеймс "Бубба" Бушеме (27-3, 22 КО) - к слову, один из наиболее известных штатовских любителей с рекордом 520-13, - доставив Алексису в начальных раундах немало проблем скоростным стилем "игровика-панчера", в итоге пропустил в 6-м мощнейший удар и уже не смог отвертеться под безумным натиском бросившегося на добивание Аргуэйо. Парень просто повернулся спиной к противнику, тем самым сигнализируя о полной капитуляции.
...Три раунда понадобилось АА, чтобы "вычислить" следующего соперника - гавайского 29-летнего левшу Эндрю "Hawaiian Punch" Гэнигана (34-3, 30 КО), юность проведшего на рубках сахарного тростника, а по итогам карьеры включённого в топ-100 нокаутёров всех времён по версии The Ring. Храбрый претендент согласился на гонорар в $130 тысяч, тогда как Аргуэйо получил за бой втрое больше. «Что за странный стиль! - Бормотал Алексис себе под нос, прокручивая запись боя оппонента за несколько дней до пересечения с ним в ринге. - Я бы лучше встретился с пятью другими лучшими в мире бойцами, которые боксируют нормально. Его удары вылетают откуда угодно! Ужас какой. Что плохо - он также контрпанчер, как и я. Будет сложный бой...» Не загадывай - исполнится ведь. Как и Аргуэйо, левша Энди решил поначалу присмотреться к сопернику, и не "давить на газ" cразу же. Правда, вскоре ему такие игры надоели, и под конец раунда Алексис побывал на настиле после хука слева - банально пропустил на отходе. "Флэшка". Он вернул должок в 3-м раунде, послав оппонента в такой же нокдаун коронным правым прямым ударом - Эндрю "рыпнулся" было вперёд со своим джебом, но напоролся на контрудар Алексиса. После этого интенсивность боя возросла неимоверно: Гэнигана словно разбудили от спячки. В ринге происходило что-то неимоверное - рубка на повышенных скоростях, когда оба бойца проводили страшные удары, но никто больше не падал. В 4-м раунде Аргуэйо приноровился использовать наиболее эффективное противоядие от мутного стиля Энди - сильный, не просто отмеряющий дистанцию джеб навстречу и, сразу же, правый кросс. Энди в эти минуты уже попросту забивали в пульпу - у того кровоточили нос и рот. Классика разбора левши на запчасти. 5-й раунд был концом неистового некогда Гэнигана: уставший и "просчитанный", он стал лёгкой добычей для AA, буквально расстрелявшего соперника перед самым гонгом на перерыв компактной серией боковых и апперкотов. Наибольший вред, по признанию Энди, нанёс дух вышибающий апперкот в солнечное сплетение. Претендент рухнул на спину, выплюнул окровавленную капу и уже не поднялся: «Я хотел драться дальше, но не мог пошевелиться! Вот почему Аргуэйо - величайший из чемпионов. Эти удары в туловище... Ох, не завидую я его будущим соперникам». После этой схватки 22 мая 1982-го, считавшейся главным претендентом на победу в номинации "Бой года" (доставшаяся в итоге декабрьскому побоищу Чакон-Лимон IV), Гэниган уже не был похож на себя прошлого: лишь год спустя он провёл ещё один бой, проиграл его нокаутом и завершил карьеру.
«КОТОРЫЙ ЧАС? ЧАС "ЯСТРЕБА"!»
Алексис решился на ещё один поход: в четвёртую весовую категорию. Объявив титул WBC в лёгком весе вакантным и оставив его на растерзание молодым и горячим Эдвину Росарио (21-0, 20 КО) и Хосе Луису Рамиресу (82-4, 69 КО), никарагуанец уже два месяца спустя адаптации ради провёл первый бой в суперлёгком весе. Соперником был Кевин Руни (19-1, 7 КО) - будущий тренер Майка Тайсона, выбранный командой АА из-за "стальной бороды" (ни разу не был в нокдауне). Контракт на бой с Прайором - сильнейшим чемпионом в суперлёгком весе - был подписан ($1,6 млн. Аарону и $1,5 млн. - Алексису), оставалось убрать с дороги Руни. Что Аргуэйо и сделал, снеся Кевина во 2-м раунде перфектным прямым справа. Удар был настолько силён, что после боя Руни в отеле спрашивал жену: «В каком раунде меня "вынесли"?»
А ведь боя с Прайором могло и не быть: Аргуэйо, можно сказать, "подвернулся под руку" Аарону после того как запланированная на осень встреча последнего с Леонардом сорвалась из-за проблем со здоровьем у Рэя (отслоение сетчатки - опаснейшая травма в боксе). Но Алексис, фаворит боя (котировки - 12 к 5), "профукал" такой великолепный шанс. Сам или "с помощью" разных обстоятельств - теперь уже неважно... Подготовка к бою была отвратительной. «Я знаю, это прозвучит по-идиотски, но в то время я разрывался внутренне между двумя мирами - привычным мне спокойствием и жизнью на полную катушку. - Признавался потом Алексис. - Я - обычный бедняк из Никарагуа, который за каких-то пару лет из "грязи" выбился в "князи". Это сумасшествие, но я... боялся выиграть этот бой, и теперь все знают, к чему привели эти душевные метания... Меня сгубила чрезмерная самоуверенность и переживания - за себя, семью, родину. Я начал считать, что одного таланта вполне хватит для побед». Аргуэйо наплевал на строгий тренировочный режим. Мог встать не в 6 утра, а в час дня, и бегать кросс под палящим тропическим солнцем, а не в утренней прохладе. Привёл в лагерь девушку, с которой мог полночи плескаться в бассейне отеля, чтобы потом, с утра, невыспавшийся и злой, принять лошадиную дозу витаминов и "месить" груши в зале до изнеможения. Такому бардаку способствовало также и то, что Эдди Футч, 71-летний тренер, был занят не только Аргуэйо, но и другим чемпионом мира, супертяжем Ларри Холмсом. И, конечно, не мог уследить за всем, что происходит в жизни его подопечного. За пару часов до боя Аргуэйо чувствовал себя не в пиковой форме, как обычно, а разбитым и утомлённым. Ноги слушались плохо, в глазах не было пресловутого азартного огонька. «В тот вечер я дрался исключительно на характере. - Виновато вспоминал Алексис. - С тем же успехом я мог бы выйти на этот бой вообще без подготовки. Я был "никаким" функционально».
В преддверии боя были также серьёзные опасения за жизнь Аргуэйо в связи с его антисандинистской борьбой в составе "контрас". Настолько серьёзные, что, когда во время выхода Алексиса в ринг прозвучали залпы приветственного салюта, три четверти людей на стадионе "Orange Bowl" в Майями в ужасе пригнулись, а особо впечатлительные даже нырнули под сиденья, думая, видимо, что это теракт "по душу" Аргуэйо. А за полчаса до того некто с пистолетом пытался проникнуть в раздевалку АА, однако был вовремя арестован. По соображениям безопасности менеджеры Алексиса заперли боксёра в душевой и продержали его там минут двадцать... Какой уж тут психологический настрой на поединок.
«Сказать по-правде, Аргуэйо меня ничем не удивил в этом бою. Да и я его, наверное, тоже. А, нет, вру! Был момент в середине боя, когда мой желудок, постоянно беспокоивший меня накануне и во время схватки, выдал неожиданные "пируэт": когда мы с Алексисом возились на ближней дистанции, я нечаянно пустил отрыжку. Парень настолько ошалел, что аж отступил на шаг. Выражение его лица в тот миг было таким непонимающим и комичным в своей потерянности, что я едва не взорвался хохотом». (Из воспоминаний Аарона Прайора об их первом с Аргуэйо поединке)
Задав высочайший темп с первых секунд (весьма типично для Прайора), Аарон и не рассчитывал, что Аргуэйо "поведётся" - упрётся и будет отвечать ударом на удар. Возможно, в этом была главная ошибка Алексиса: не следовало мериться с противником "мачизмом" - его класса вполне могло хватить, чтобы, не сильно подставляясь, перебосировать агрессора "на классике". Аргуэйо имел редкую способность полностью расшифровывать соперника, и затем разбивать его наголову. Но не в этот раз. Под натиском Аарона "Эль флако" совершенно забыл о своём "коньке" - работе в туловище, и целиком сосредоточился на верхнем ярусе... За первые три минуты боя Прайор выбросил 130 ударов и получил в ответ 108. Хаос против порядка. Ад только начинался. Если в более лёгких весах великолепные удары АА, которые раз за разом отлетали от "бороды" и корпуса Прайора, валили соперников в нокаут, то сейчас никакого фатального эффекта на 65-килограммового Аарона потуги оппонента не справляли. Более того - активность того не давала Аргуэйо ни секунды времени, чтобы подготовить свои коронные комбинации. Оба были не раз потрясены за время, которое длился бой, оба, наверное, пропустили за эти раунды больше, чем за любой другой поединок, но оба же стояли насмерть - ни шагу назад. Алексис позже немного успокоился, и в типичной для себя манере старался удерживать центр ринга, блокируя удары визави, либо уходя от них, одновременно стараясь экономично работать "наверняка". «Мне не нужно соревноваться с ним в кол-ве выброшенных ударов, - говорил накануне боя АА. - 
Но каждый раз, когда я выбрасываю удар, я уверен на 100% - он очень болезненный». Бой был совершенно равным; о том, насколько равным, можно узнать по счёту на карточках: один судья в пяти (!) раундах не смог определить победителя, двое других - в четырёх. После 11-го раунда, в котором Аргуэйо поймал кураж и сильно потерзал Прайора, казалось, что Алексису удастся "дожать" супостата. Но... Подуставший было Аарон, никогда не проводивший в карьере больше двенадцати раундов, неожиданно поймал второе дыхание и снова выровнял ход боя. Канул в небытие 13-й, в котором правый прямой Аргуэйо потряс Прайора до основания. Кто ж мог знать, что это был последний классный удар претендента...
БОБ АРУМ
ПРОМОУТЕР БОЛЕЕ ЧЕМ ДВАДЦАТИ БОЁВ АРГУЭЛЛО
«Атмосфера во время боя была непередаваемой! Парни месили друг друга с таким брутальным упоением и переменным успехом, что мне казалось - я смотрю миниатюрную версию побоища Али-Фрезер в Маниле. Кажется, это был самый адский поединок, который я только видел в жизни».
...После 13-го раунда трансляция шла как обычно - дали "картинку" из углов боксёров. Но то, что под конец "тайм-аута" отчётливо произнёс тренер Прайора Панама Льюис - человек с гнусной в мире бокса репутацией, - впоследствии не только бросило тень на свершения Аарона в ринге под руководством этого коуча, но и практически поставило под сомнение честность добытой победы победы над Аргуэйо. "Дай мне другую бутылку! Ту, которую я смешал". Слова Льюиса ассистенту. Отхлебнув водицы из пресловутой бутылки, Прайор "свежачком" выскочил на 14-й раунд и, поджебовав полминуты заметно подсевшего претендента, забросил того на канаты коротким хуком справа. Здесь у потрясённого Аргуэйо не было шансов выжить: 27-летний Прайор, словно в него вселился бес, буквально забил противника до бессознательного состояния сумасшедшей серией боковых ударов в перемешку со страшными правыми кроссами. Рефери, по нынешним меркам, слишком, слишком долго ждал момента, чтобы вклиниться между бойцами и остановить бой - целых двадцать три безответных удара... Sports Illustrated, известный американский журнал, назовёт потом эту безответную серию "одной из наиболее затяжных в истории бокса". Алексис бездыханно опустился на настил только после отмашки рефери, пропустив множество ужасающих по мощности и точности панчей. Там он, пока в ринге бушевала вмиг наводнившая поле боя орава репортёров и всяческих "приближенных", оставался на спине ещё несколько минут - столь тяжек был нокаут.
В отличие от Аргуэйо, которых прошёл как пред-, так и послематчевый допинг-тест, Прайор был "освобождён" от такой процедуры. Почему? Кто дал разрешение? Как такое вообще могло случиться? Вопросы и сейчас, 27 лет спустя, остаются безответными. По слухам, "коктейль Панамы" состоял из апельсинового сока, мёда и... кокаина, тогда как сам тренер (на то время - начало 1980-х - очень авторитетный и успешный) настаивает, что это была лишь минералка "Perrier". Ассистент Панамы спустя годы говорил, что мятный шнапс. Иные слухи, позже подтверждённые Луисом Ресто - другим экс-подопечным Льюиса - утверждали, что нечистый на руку тренер смешивал в бутылочках некие антигистаминные противоастматические порошки, снимающие одышку боксёра в поздних раундах и, соответственно, дающие тому большое преимущество в "дыхалке" перед соперником. Льюис, которому из-за подмоченной репутации запрещено работать в углу боксёра, всю жизнь яростно отрицает, по его мнению, клеветнические домыслы. Но разница между заметно "потухшим" Прайором в 13-м раунде и финальном, как оказалось, 14-м, очень уж бросается в глаза, чтобы сомневаться в полной фантомности этих обвинений. "Он потрясающий боец, этот парень. - Эмоционально отдавал должное "духовитости" оппонента победитель. - Его удары былы такими быстрыми и сильными! Чувствую ли я, что сегодня подставил подножку историческому событию? Не думаю, ведь Аргуэйо уже вошёл в историю как чемпион мира в трёх дивизионах. Это уже немало. Если честно, то я рад, что он не поднялся тогда, в 14-м раунде: мне совсем не хотелось бить его снова. Как правило, побив кого-то в ринге, я больше не испытываю уважения к этому побеждённому бойцу, но здесь иной случай... Я не хотел его избивать! Моё уважение к этому великому боксёру росло с каждым пропущенным ним ударом - он по-прежнему держался на ногах! Это было немыслимо! Другие мои соперники давно бы уже валялись внизу, но Алексис... Нет, этот парень не человек. Я рад, что увожу домой титул, но мне также грустно из-за того, что мечта Алексиса о поясе в 4-й весовой категории осталась мечтой".
"У меня было такое чувство, будто бы я изгадился на людях. - Глухая боль воспоминаний душила Аргуэйо. - Я плохо готовился к бою и этим подвёл людей. Я был не честен. Но после боя моё состояние было столь жутким, что я искал кого угодно, чтобы обвинить его в поражении, только не себя... Думая, что перетренировался, я уволил Эдди Футча (слава Богу, мне хватило потом смелости извиниться перед ним). Тем не менее, даже сейчас я считаю, что не всё там было чисто. Накануне реванша меня навестили двое "функционеров" и уверяли, что для победы мне нужно принять некие порошки, которые они принесли с собой. Я выгнал этих гадов вон, заорав, что мне всё равно, согласится на такое предложение Прайор или нет". Полсотни раз потом, запершись в своей комнате, прокручивал Алексис запись этого боя... Как бы там ни было, быть чемпионом - не значит постоянно побеждать. Почему так? Да ведь чтобы свершить мечту о титуле в 4-м дивизионе, AA мог бы легко бросить вызов кому-то из более слабых чемпионов. Вместо этого парень остановил выбор на непобедимом Прайоре: "И чего бы я добился, что бы доказал, согласившись на бой с кем-то другим, а не Аароном? Он был сильнейшим на тот момент".
Но вернёмся к только что завершившемуся бою. Едва разбитый Аргуэйо вошёл в раздевалку, опираясь на Миллера, своего агента, как 11-летний Аргуйэо-младший, также Алексис, с трудом сдерживая слёзы спросил: "Когда реванш, дядя Бен? Отец проиграл, он обязательно вернёт должок!" Но было слишком рано что-либо планировать сейчас же, на месте. Алексис заперся в душевой, включил воду, лёг на пол, свернувшись в позу эмбриона, и беззвучно зарыдал... Лишь на следующее утро Миллер и АА встретились снова в дома последнего, чтобы обсудить будущие шаги. Как видите, передышки в стиле "мне надо отдохнуть с полгода, собраться с мыслями и решить, как быть дальше", столь популярные у многих нынешних чемпионов, в те годы популярностью не пользовались. В тот же день Миллер подал письменные протесты в Боксёрскую комиссию штата Майями и WBA, обвиняя команду Прайора в нарушениях "фэйр-плэй". Надеяться на удовлетворение требований было бы наивно, но смекалистый менеджер прекрасно знал - чем больше шумихи поднимется в прессе и среди фанов, тем выше шансы на заполучение реванша. Так оно и случилось.
У каждого великого бойца есть своя Немезида - тот, кого он не в состоянии победить. Для Аргуэйо таковой стал Прайор из Цинциннати. Даже после того ужасного поражения он строил планы на спортивное будущее, говорил, что в случае победы в реванше защитит титул один-два раза и уйдёт на покой. Мол, он обещал сыну, что 1983 год станет последним в его карьере.
Матч, который расставил все точки над "i", случился спустя всего 10 месяцев после первого "боя десятилетия", как назвал его The Ring. На этот раз допинг-контроль прошли оба бойца, успевшие сменить тренеров. Но сам поединок, пускай и выдался зрелищным, всё же был далёк по конкурентности от оригинала. Что-то ушло из Аргуэйо вечером 12 ноября 1982 года. Трижды за поединок побывав в нокдауне, он больше не казался тем безумцем, который жизнь отдаст, но не уйдёт из ринга побеждённым. Что вскоре подтвердили его слова по завершению боя. "Карнавал закончен. Я выложился как только мог, но и этого не хватило для победы. Когда после второго нокдауна я начал доставать его "коронными" ударами, но на нём они никоим образом не отразились, и ответом был его полубезумный смех, мне подумалось: "Бог ты мой, этот парень - не человек, такое нельзя выдержать, даже не колыхнувшись". Увидев это, я внутренне вздрогнул и... и всё, после этого бой был фактически закончен, хотя в последнем раунде я дрался и за себя, и за "того парня"; мне не в чем себя упрекнуть... Я был потрясён, когда упал в последний нокдаун, и всё же мог найти в себе силы подняться. Но я решил, что не буду рисковать жизнью. И я защитил себя, оставшись внизу, потому что знал - это конец, не только боя, но и карьеры. - Произнёс Аргуэйо в блиц-интервью после боя, а затем, со слезами на глазах, повернулся к зрителям. - Простите меня. Я старался, но сегодня Аарон был слишком силён. Я больше никогда не выйду в ринг. Простите". "Он мог встать, - рефери Ричард Стил уверен в это на все сто. - Пока я считал секунды, он просто смотрел на меня, и по его глазам было видно - парень просто решил не подниматься. Но это уже не имело значения. Даже если бы Алексис встал, я бы всё равно дал отмашку..."
На этом фиаско АА заработал свой последний большой гонорар - $1,75 млн. И ушёл из спорта. "Если я сказал, что ухожу - это навсегда. - Серьёзность его слов не вызывала сомнений. - Я не собираюсь возвращаться год спустя, как делают некоторые. Я пообещал самым дорогим мне людям, что это - финиш. А уж кем-кем, а лжецом я не был никогда. Я инвестировал деньги в хорошие проекты, и обеспечил себе и родным безбедную жизнь. Что ещё нужно?"
Но всё покатилось под откос. Занимаясь любимым делом - боксом, Алексис мог сутки неподвижно валяться в постели в состоянии послебоевой медитации, и не беспокоило его ничего. Сейчас, уйдя из спорта и осев в Киг-Бей, Флорида, он и минуты не мог усидеть на месте. Алексис озаботился проблемами родных и купил некоторым из них дома. Ненадолго открыл ресторанный бизнес. Запланировал ежегодный летний лагерь для "трудных подростков", где бы те могли обучаться не только грамоте, но и боксу. Снялся не только в видеокурсе самозащиты для детей, но и многих рекламных роликах - от наручных часов и спортивных напитков-"энергетиков" до такой банальщины, как пиво. Комментировал бокс на многих телеканалах. Был активным участников антикоррупционной кампании в профибоксе. Выступал за создание профсоюзов для ушедших из спорта и нуждающихся в медицинских услугах боксёров. Основал собственную промоутерскую компанию. Начал брать уроки актёрского мастерства и посещать общеобразовательные университетские занятия. А тёмной стороной "пенсии" были непрерывные ночные вояжи по барам, из-за чего жена с сыном вскоре на некоторое время переехали жить к родственникам. Обычная история: АА, снедаемый душевной пустотой, пристрастился к кокаину. Заканчивались деньги. Кредиторы, юристы и налоговики обсели Аргуэйо словно мухи смертельно раненого зверя. Звонки с требованием выплат и расчётам по долгам не прекращались ни на день. Куда подевалось внушительное состояние - ответить сложно. Многие настаивали, что без вмешательства Эдуардо Романо (человека, который, фактически, "открыл" Аргуэйо миру; о нём мы писали в первой части статьи) здесь не обошлось. "Если бы в одной комнате с дипломатом с миллионом долларов оказались вдруг священник, монашка и Романо, а потом пришёл бы Алексис, и обнаружил, что его деньги исчезли, он бы обвинил в краже монашку и священника", - так рассуждал о той ситуации его приятель. Аргуэйо не мог сдержать слёз, когда новый финансовый агент и свора нанятых юристов постоянно нашёптывали ему - мол, это всё Романо сделал, он виноват: "Я не могу подать на него в суд. Не могу и всё. Он сделал из меня того, кем я сейчас являюсь. Я отказываюсь верить в том, что мне говорят". Эдуардо и сам отрицал обвинения. «Я пытался рассосредоточить его деньги по местам, где бы он их не нашёл в наркотическом угаре. - Объяснял доктор Романо. - Алексис не потерял вдруг состояние - он постепенно растратил его. Ни одной финансовой операции не было произведено без его подписи или подписи его жены. Виноваты лишь они оба. Алексис перестал спрашивать моего совета, и всё делал сам. Поэтому я не могу отвечать за его поступки. А я ведь считал его своим сыном... Если он любил меня как отца, как так получилось, что он без предупреждения натравил на меня своих адвокатов? Даже не позвонил и просто не поговорил со мной, чтобы понять ситуацию? Как так можно?..»
СИНУСОИДА ЖИЗНИ
Снова потянулись дни неопределённости. К хорошему быстро привыкаешь, а денег на это "хорошее" уже не было. АА завязал с кокаином после того, как сын однажды ночью застал его в кабинете вынюхивающим очередную "дорожку". Однако душе по-прежнему была беспокойна. Летом 1984 года Алексис был на грани суицида - и снова вмешательство Аргуэйо-младшего продлило ему жизнь. Сын нашёл отца на яхте, заглядывающего в дуло пистолета, и лишь его отчаянные мольбы "не делать этого" уберегли семью от трагедии. Без бокса жизнь превратилась с серую тягучую жижу, где даже обычные плотские радости не приносили уже никакого удовлетворения. В один день Алексис мог приехать к новому менеджеру и заявить, что готов снова выйти в ринг, словно и не было перерыва. В другой день он едва ли не на коленях умолял того же менеджера ни за что не пускать его в ринг... Когда агент пытался сказать ему, что, в случае планирования серьёзного "камбэка", нужно до седьмого пота снова работать в зале, а не считать, что "прокатит и так", Алексис отмахивался, замыкался и уезжал... на рыбалку. Но Аргуэйо неодолимо тянуло назад, и в том же 1984 году в Огайо он принял участие в благотворительном "товарищеском" поединке с олимпийским чемпионом Джерри Пейджем. И понеслась...
«Я не боец, я художник ринга. Бокс должен быть прекрасным, эстетически совершенным. Как балет, к примеру...» (из интервью Sports Illustrated, 1985 г.)
Задумав возвращение на большой ринг, Алексис переехал в Нью-Хэмпшир, подальше от житейских соблазнов. «Я не могу жить в Майями, - признавался он. - Слишком суетливое место. Я себе не доверяю, и принял то, что я - слабовольный человек. Невозможно взять контроль над своей жизнью до тех пор, пока не потеряешь всё. Уж этот урок я выучил. Если я собираюсь опять боксировать, у меня нет права испоганить это дело. Посему я уезжаю от людского муравейника в землю озёр и лесов». Масс-медиа с жалостью в смеси с типично журналистским презрением настаивали, что АА нужны деньги - и только потому он снова оденет перчатки. Близкие люди отвергали эти инсинуации, утверждая, что Алексис выйдёт в ринг искать бойцовское бессмертие в истории - завоёвывать титул в 4-й весовой категории. Сам виновник шумихи не отрицал ни того, ни другого, говоря, что мог бы жить припеваючи даже за счёт одних только реклам от "Miller Lite", но, конечно, будет не против хороших гонораров от боёв, так как "любит красивые авто и другие вещи". «Бокс - это приключение, и то единственное занятие, во время которого я чувствую себя... завершённым. Совершенным. Наверное, я - реинкарнация какого-то гладиатора. Я не хочу снова нюхать белую дрянь и коптить этот мир своим жалким существованием. Лучше умру на ринге, чем от передоза или другой глупости». Таковы были слова Аргуэйо, слова отчаявшегося найти покой человека.
25 октября 1985 года на Аляске (!) Аргуэйо вернулся в ринг. Несколько раз по ходу боя послав в нокдаун несчастного джорнимена Пэта Джефферсона (25-4, 9 КО), ветеран триумфально завершил первую стадию возвращения в ринг смертоносным левым хуком, нокаутировав юного оппонента в 5-м раунде. Уже был подписан контракт на апрельский бой 1986 года с чемпионом Европы Терри "Fighting Fireman" Маршем (21-0, 6 КО), однако последний получил травму руки и вынужден был отказаться от встречи с легендарным никарагуанцем. Планы АА это никоим образом не нарушило, и уже в феврале он встретился с экс-чемпионом мира Билли Костелло (31-1, 18 КО). Атмосфера праздника бокса была подпорчена беспочвенными обвинениями команды Костелло, утверждавшей, что с тапировкой Аргуэйо "что-то не так". Возмущение Алексиса - иконы спортивного благородства в боксе - было столь сильным, что ветеран за двадцать минут до боя отказался перебинтовываться и выходить в ринг. Лишь разговор "по душам" с тренерами успокоил бойца. Руки затапировали заново (естественно, ничего подозрительно не найдя) и... и первые три раунда всем казалось, что лучше бы Аргуэйо таки отказался от боя. Рефлексы Костелло были лучше и скорость рук - выше. Нельзя сказать, что Билл доминировал, но первые 3 раунда он записал себе на счёт. Аргуэйо с безударным поддавливанием во всём казался на шаг позади оппонента. «В тех раундах дрался не я, - объяснял потом Алексис. - Это была моя ярость и разочарование из-за ситуации с тапировкой. Я ничего не мог делать правильно. Но перед 4-м раундом я наказал себе успокоиться. С того момента Билли был обречён». Совершенно другой боец вышел и "грохнул" Костелло за полторы минуты 4-го раунда. Отменный контрудар справа - и Билли, неосторожно задержавшийся у канатов, уже валяется на настиле. Добивание было делом времени. Классический финиш боёв Аргуэйо.
Заработав $150 тысяч, Алексис был готов продолжить восхождение к новым вершинам и уже готовился к последнему перед титульной попыткой бою в июне 1986 года - с экс-чемпионом мира Джином "Mad Dog" Хэтчером (24-3, 17 КО), как вдруг... Медосмотр диагностировал ишемию сердца - болезнь коварную и, скорее всего, смертельную в случае продолжения карьеры боксёра - с такими-то чудовищными нагрузками на "моторчик". Вероятно, пристрастие к алкоголю и наркотикам в последние два года недолгой "пенсии" стало причиной обострения... И Алексис снова "завязал" с боксом. Он ещё раз вернётся на ринг - спустя восемь лет, когда снова уже будет жить на родине. Сломает в первом же "камбэке" левую руку и с трудом одолеет "мешка" Хорхе Паломареса (2-12-1, 2 КО), а затем, 21 января 1995 года, в последнем появлении в ринге бессмысленно проиграет по очкам некому Скотту Уокеру (17-3-1, 12 КО) по прозвищу, хм-м, "Розовый кот". Но это уже был не тот АА, о котором статья. Это была тень великого бойца.
ДОМА
Сандинисты на удивление безропотно уступили в очередных партийных выборах в 1990 году, проиграв блоку партий Союза национальной оппозиции во главе с Виолеттой Чаморро, которая сразу же, войдя в президентскую должность, начала проводить политику национального примирения. Чрезвычайное положение в стране, действовавшее несколько лет, было снято, сопротивление "контрас" сошло на нет. Всё это стало сигналом для Алексиса: пора домой... Период, во время которого Аргуэйо вдоволь наэкспериментировался с "химией" и, в итоге, победив наркозависимость, начал новую жизнь. Новое правительство вернуло ему некоторую часть той недвижимости, что была наглым образом отобрана в год Сандинистской революции. Аргуэйо снова открыл тренировочный зал и был избрал руководителем государственной программы по развитию аматорского бокса. Основал Академию бокса в Манагуа - лучшее место во всей стране для занятий этим видом спорта. "Я запросто могу "работать" так, как многие местные функционеры - подписывать перспективных местных бойцов и через год перепродавать их Дону Кингу, - говаривал Алексис. - Но я таким не стану заниматься. Я сам стану заниматься этими ребятами. Сделаю из них не только классных боксёров, но и хороших людей, которые будут достойными представителями нашей страны в мире". Жизнь понемногу приходила в порядок, получив, наконец, то, чего так не хватало раньше - какую-никакую, но стабильность. Несколько раз его приглашали в разные в качестве судьи на титульные бои с участием таких известных боксёров, как Орзубек Назаров, Заб Джуда: его судейские карточки всегда идеально отображали происходившее в ринге. Но, конечно, наибольшую пользу в этот период АА принёс отечественному спорта: его тренерская работа и помощь в роли искушённого профибокс-консультанта помогли "выбиться в люди" таким бойцам, как нынешний чемпион мира WBA в минимальном весе Роман Гонсалес (24-0, 20 КО), и экс-чемпион в лёгком весе Хосе Альфаро (23-5, 20 КО). В 1998 году Аргуэйо включили в Зал славы бокса, в 2001-м признали лучшим спортсменом Никарагуа за весь XX век, и на Олимпийских Играх в Пекине именно он нёс флаг страны впереди небольшой команды Никарагуа.
«На плечах спортсменов, добившихся серьёзных результатов, лежит огромная ответственность. Если парня изначально воспитали в том духе, что превыше всего - деньги, он не вырастет в хорошего человека, даже если будет пытаться на людях демонстрировать такие качества. Мужество, желание достичь того, что ещё не покорялось никому, и здоровое честолюбие - вот то, что необходимо прививать нчинающему спортсмену. Когда парень, которому не повезло с людьми, окружавшими его в начале карьеры, начинает зарабатывать хорошие деньги, он автоматически, бессознательно, старается всю свою жизнь посвятить только этому процессу - больше, больше, больше "бабла"! Начинается соперничество - я, мол, зарабатываю больше тебя! Мой гонорар больше! И так далее. Это зло. Такой путь ведёт к упадку всего человеческого в личности, и делает отвратительный имидж спорту. Несколько советов юношам. Даже если вам нечего кушать по вечерам, ваши перчатки давно порвались, а на новые нет денег, не будьте безмозглыми роботами, зацикленными на деньгах. Да, деньги нужны, но не делайте из них культ! Всегда помните, что кроме бокса в жизни есть множество важных дел. Не забывайте о родине, о том, что добившись признания и славы, вы можете помочь ей, а не только, скажем, купить пару груш или перчаток для пацанвы из родного двора. Да, и последнее, но самое важное: достигнув вершины, старайтесь быть скромными, не выпячивайте собственное "я" и не считать себя королями мира. Понимаю, сложно думать о чём-то другом в 18-20 лет, кроме бокса, денег, женщин и крутых "тачек", но если ты хочешь быть не просто "одним из", ты обязан жить не только тем, что было перечислено. И тогда вас воспримут, как хорошего человека». (Из речи Алексиса Аргуэйо во время гостевого визита на очередную церемонию награждения в Зал славы бокса в Канастоте, США; 2001 год)
...Последний год Аргуэйо был наполнен событиями - хорошими и плохими - не менее, чем вся его турбулентная жизнь. Примкнув к сандинистам после того, как друг Франциско Лопес, который несколько раз помогал Алексису справляться с пагубными зависимостями, предложил ему начать политическую карьеру для того, чтобы помогать людям на более высоком уровне, а не только выписывая благотворительные чеки. В 2004-м Ортега неожиданно предложил ему встретиться и обсудить возможность включения АА в списки партии и продвижения его кандидатуры на пост вице-мэра Манагуа. Аргуэйо рискнул и принял предложение, хотя его желанием было получить министерский портфель в области спорта. Как могло быть иначе, если любовь, сострадание к погибающей в нищете родине, желание хоть в чём-то помочь в такой ситуации всегда пламенели в его душе? За два года до тех выборов авторитарный "вождь нации" Ортега клялся, что больше от его правительства не будет никакого радикализма, "команданте Ортеги больше нет, ибо он изменился к лучшему и хорошо выучил уроки прошлого", официально разрешил частную собственность, крупный капитал олигархии, и начал сотрудничество как с бывшими чиновниками эпохи Сомосы, так и с экс-"контрас". Возможно, именно поэтому Аргуэйо, по натуре человек (как отмечали те, кто знал его близко) очень доверчивый, простодушный и патологически честный, согласился примкнуть к сандинистам. Популярность его на родине была не меньше, а то и большей, чем нынешняя - у Манни Паквиао на Филиппинах. Да и посильная помощь старых друзей - Аарона Прайора и его жены Фрэнки, агитировавший в пользу АА во время предвыборной кампании 2004 года, также помогла добиться победы. Несмотря на то, что некая контроверсивность его решения союзничать с теми, против кого он сражался в джунглях в составе "контрас", так и повисла в воздухе, народ в целом поддержал любимца нации. Лишь родным было не по себе от того, что глава семейства решил вдруг попытать счастья в столь грязном деле, как политика. "Однажды, когда мы сидели с отцом на террасе дома в Манагуа за чашкой чаю, - время от времени смахивая слезу, вспоминает Алексис-младший, "Эй-Джей", как его называл падре, - я высказал мысль, что в этой стране его политическая карьера может закончится только двумя вариантами: либо в итоге он станет президентом, либо его "уберут"".
Старший сын Эй-Джей пошёл по стопам отца - стал заниматься боксом и провёл на ринге в любителях 15 победных боёв, лишь один из которых завершился победой по очкам. По словам Алексиса-младшего, он, словно отец, был неплохим бодипанчером с нокаутирующей силов в обеих руках. «Но однажды он усадил меня, сказал, что полностью поддерживает моё увлечение боксом, но также убедил, что в моей дальнейшей карьере смысла нет - он дрался на ринге и обеспечил нас достатком. Незачем, мол, мне идти по его стопам и получать в голову. На этом мои занятия боксом и прекратились», - с улыбкой вспоминает тот разговор ныне 37-летний Эй-Джей, работающий в Нью-Йорке телепродюссером в дочерней компании "CBS College Sports Network".
С занятием мэрского кресла со стороны либералов и "правых" на Аргуэйо посыпался град стандарных обвинений: в том, что победа 9 ноября 2008 года с небольшим преимуществом над Эдуардо Монтеалегре, кандидатом от либералов, была достигнута путём подтасовок голосов; в растрате крупных сумм из городской казны якобы под видимостью покупки новых автобусов для столицы и деловых поездок; в том, что гражданам, "сочувствующим" сандинистам, куда легче получить разрешение на застройку в городской черте; в том, что скрывает размеры зарплаты. И так далее. В общем, весь джентльменский набор обвинений занимающего высокий пост лица. Серьёзности добавило приглашение "на ковёр" в антикоррупционный комитет. Всё чаще слышались упрёки оппозиции - мол, АА стал марионеткой в руках Ортеги. Городской же люд в большинстве своём был доволен новым мэром - насколько вообще можно быть довольным в одной из беднейших стран региона. За те несколько месяцев, что Аргуэйо занимал пост мэра, было решено достаточно городских проблем и начаты новые программы. Ликбез в трущобах, активная антинаркотическая пропаганда, современная система утилизации муниципальных отходов, поэтапное решение социально-жилищного вопроса среди беднейших слоёв населения, открытие двух спортшкол, мэрские гранты одарённым детям - всё это неполный список достижений Алексиса в роли городского главы. Но "коллеги" по партии настолько сузили его полномочия, в особености за неделю до 1 июля, когда Аргуэйо был с гостевым визитом в Пуэрто-Рико, что по приезду на родину Алексис был в ужасе от содеянного городским советом - в его отсутствие были проголосованы поправки, кардинальным образом органичивающие его возможности в кресле мэра.
...Тело Аргуэйо нашли в его доме в среду, ранним утром 2 июля. Выстрел в сердце. На момент смерти Алексис не был ни пьян, ни "под наркотиком", - ничего такого. Поскольку следов насилия в комнате не было найдено, а на ладонях Алексиса обнаружили частички пороха, было заключено, что мужчина совершил самоубийство.
Почему-то сразу после смерти АА провластные СМИ подняли тему его алкоголизма и депрессивности. Мол, когда посреди предвыборной кампании на должность мэра столицы в ноябре 2008 года Алексис был госпитализирован без разъяснения причин, "виной всему был запой". Сын гневно отвергает эту версию, настаивая, что причина была более чем прозаична: из-за постоянных переживаний, связанных с карьерой политика, а также из-за бывших проблем с наркотиками, у его отца случился микроинсульт, да и замучили грудные боли. "Если честно, - признаётся Аргуэйо-младший, - то я думаю, что идея об алкоголической депрессии была вытянута "заклятыми коллегами" отца после его смерти для того, чтобы ещё сильнее убедить мир в самоубийстве отца. Почему-то до 1 июля никто и не заикался об этом." Не подчёркнуто, а по-настоящему вежливый, тактичный и скромный Алексис, который дорожил своей человечной репутацией, в политических играх пытался, по-видимому, действовать так же достойно. Что, конечно же, практически невозможно. Отсюда - расшатанные нервы и периоды минорных настроений, которые никому не идут на пользу.
Билл Галло ("Нью-Йорк Дейли Ньюс"), друг Аргуйэо, пишет: «В 2001 году, когда мы встретились за ланчем в Канастоте, Зале славы бокса, Алексис рассказал мне, что ещё пару лет назад жизнь его была невыносимо ужасна (о причинах он умолчал), что он всерьёз подумывал о том - не взять ли в руки пистолет и разом со всем покончить? Слава Богу, сказал он мне, что я вовремя подумал о жене и детях, и о том, каким трусом буду выглядеть, если оставлю их. Я был потрясён его признанием...»
Президент Ортега прервал гостевой визит в Панаму на инаугурацию новоизбранного руководителя государства Рикардо Мартинелли, дабы присутствовать на похоронах Аргуэйо, состоявшейся в местечке Тикуантепе, в 17 км от столицы 3 июля. Десятки тысяч никарагуанцев пришли проститься со своим великим замляком. "Экстраординарный, выдающийся Человек с большой буквы, честный и порядочный, образец для подражания" - таким ему запомнился скоропостижно ушедший любимец нации. Красивые слова, и, главное, справедливые. Но только ли почитание скрывается за ними? Аргуэйо-младший так не считает. "Это было не самоубийство, - устаёт повторять он. - Мой папа прошёл через такие тартары в жизни, что другой бы на его месте уже давно сломался. Но он не мог убить себя, я это знаю 100%. Я прилетел домой из Нью-Йорка пару дней спустя, всё дело уже было закрыто - так быстро! Мол, чего ты здесь поднимаешь бучу - это был обычный суицид. Они и на похоронах попытались покрыть его гроб флагом сандинистов! Слава Богу, у добрых людей нашёлся флаг Никарагуа, который я положил в могилу вместо этой чёрно-красной тряпки. А моя сестра положила сверху пару голубых перчаток Cleto Reyes..."
Спустя неделю после трагедии в никарагуанскую прессу просочилось якобы прощальное письмо АА, в котором он возлагает ответственность за самоубийтво на сандинистов, их нечистоплотность в политических делах и его предательство. Партийные лидеры всё отрицают и утверждают, что письмо это - подделка. Подписи от руки на листьях бумаги, набранных на компьютере и распечатанных, не было. Сын Алексис-младший, поклявшийся над гробом отца добиться правды о том, каковы были причины трагедии, также не считает, что письмо написано родителем - слишком уж оно выбивается из его стиля, но твёрдо верит в то, что Аргуэйо, ставшего частью насквозь коррумпированного клана Ортеги, сандинисты собирались использовать в качестве "козла отпущения", дабы сохранить незапятнанным собственное "облико морале". И утверждает, что отец в последние свои месяцы всё больше разочаровывался в сандинистах и, особенно, правящей верхушке государства, причём настолько сильно, что планировал вскоре избавиться от партийного значка СФНО. По мнению Эй-Джея, именно эти причины привели к гибели Аргуэйо. Кто прав, и кто виноват - этого мы с вами, как водится в таких случаях, не узнаем ещё долго, да и вряд ли узнаем вообще. Дай-то Бог сыну докопаться до истины и остаться при этом в живых: политические игры и нравы в том регионе круты...
ВМЕСТО ЭПИЛОГА
«Тяжёлые времена когда-то всё равно проходят, но крепкие парни всегда держатся на плаву». (из речи Алексиса Аргуэйо в городском совете, 2006 год)
Жизнь Аргуэйо - целая эпическая сага, где нет чёрно-белой раскраски. Точнее, есть - но в периметре ринга. Только там было всё ясно и просто: бей или будут бить тебя, оставайся в рассудке или проваливайся в темень нокаута, добейся славы или утопни в позоре. Неприкаянность Аргуэйо отступала лишь там. Там он жил по-настоящему. В жизни вне квадрата, ограниченного канатами, приключений и парадоксальности также хватало с избытком. Витиеватый путь "джентльмена в ринге и вне его" ещё найдёт отражение во многих биографических очерках самых различных авторов. Нищета, уличные поединки за гонорар в 10 "баксов". Удивительная встреча с хорошими и нужными людьми на заре карьеры. Завоевание чемпионской короны в трёх дивизионах, участие в боях, навеки вошедших в категорию бессмертного наследия этого спорта. Полное неприятие и отказ от популярной в профибоксе предматчевой "ругани" с противником. Потеря почти всего с приходом к власти в Никарагуа тамошних коммунистов и борьба с оными во влажных джунглях в составе "контрас". Неудачные браки, выработка алкогольно-наркотической зависимости, что едва не свела его в могилу раньше срока, и победа над нею. Небезуспешные попытки быть самым лучшим отцом и дедом на свете в переплетении с классическим для боксёров "волочением за юбками". Щедрое раздаривание финансов на благотворительность, долгие беседы с неблагополучными детьми в интернатах или же просто на улицах трущоб, использование собственной популярности для налаживания полезных политических связей во благо Никарагуа и города, который стал для него родным - Корал Гэйблз, околица Майями. Алексис оставил после себя неизгладимый след в истории как бокса, так и своей страны в целом. «Настоящий мужик», «El Caballero del Ring» - таким он останется в памяти поклонников бокса. Gracias por las Remembranzas, El Campeon!
ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ, ЧТО…
…детскими идолами Аргуэйо были Хэнк Аарон, «Шугар» Рэй Робинсон, Джо Луис, Фрэнк Робинсон и Джесси Оуэнс.
…перед тем как стать боксёром, Алексис увлекался баскетболом, бейсболом и футболом.
…прозвище в любителях, «Cebullitо» («цыбулька»), было производным от прозвища отца Гильермо – «Cebullon».
…любимые фильмы – «Экзорцист», «Челюсти»; музыкальные исполнители – THE PLATTERS, Фрэнк Синатра, Нейл Даймонд, EARTH, WIND & FIRE.
…кумиры в боксе – Рэй Робинсон, Джо Луис, Кармен Базилио, Барни Росс.
…лучший друг среди коллег-боксёров – Рэй Манчини.
…сильнейший панчер из тех, с кем приходилось встречаться, – канадец Арт Хэфи.
…исторические личности, оказавшие, по его же признанию, наибольшее влияние на становление Аргуэйо как личности, – это Бен Франклин, Джордж Вашингтон, Эйб Линкольн и Альберт Эйнштейн.
…большинство топ-боксёров перед важными боями воздерживаются от сексуальных отношений на две-три недели. Аргуйэо для себя увеличил этот срок до двух месяцев.
…во время тренировок и перед боями не позволял никому тапировать свои ладони: делал это собственноручно, порою растягивая процедуру до получаса.
ВИДЕОЗАПИСИ многих боёв Аргуэйо в нашем архиве
