Триумф духа

САЛАМО АРУШ
«На ринге у боксёра не должно быть сострадания. Я не оправдываю себя. Но если бы я не побеждал, я бы не выжил».

...Смастерённый из подручных средств ринг, расставленные вокруг него деревянные скамьи и стулья, столики с едой-напитками там и сям. Атмосфера всеобщего веселья подпитывается музыкальным "номером" цыганского ансамбля и выступлением дрессировщика миниатюрных собачек. Публику "греют" перед выходом в ринг спортсменов... Но что-то здесь не так. Несмотря на заводную мелодию, глаза у артистов грустные-грустные. Зрители все как на подбор - в серо-зелёной военной форме... что не удивительно - они и есть военные. Да и рефери в ринге - того же убранства. Хм, ролевые игры? Кино? О, в ринг выходит боец - здоровенный цыган под два метра ростом и явно за центнер весом. Так-так-так, значит, будет супертяжёлое развлечение! Но, постойте... это что, шутка? - в противоположный угол ринга ведут чрезмерно замученного "сушкой" парня, выглядящего легковесом. Ба, да он и есть легковес - рост 167 см при 61 кг! Начинается "бой". Восторжёно и кровожадно орёт экзальтированная публика. Восемнадцать секунд спустя всё прекращается - неуклюжего цыганского увальня посылают в нокаут. Победителя - странно - не чествуют. Наоборот, большинтство присутствующих выражают явное разочарование. Парня почти сразу же уводят.

Это не зарисовка из очередного выпуска «Рестлмании», не эпизод из недофинансированной пародии на «Рокки». Надписи готическим шрифтом на стенах культклуба, больше похожего на склад, сдвоенная руна «зиг» на петлицах воротников присутствующих, прокуренность воздуха, отрывистая немецкая речь указывают на совсем другое время и место. Начало сороковых прошлого века. Польша. Близ Кракова. Ещё точнее - у самого Освенцима. Да-да, там. Аушвиц-Биркенау. Концентрационный «лагерь смерти».



Соломон Аруш родился 1 января 1923 года в Салониках, Греция, в семье сефардов - пиренейских евреев. Помогая с братом отцу, рыбаку и стивидору, парень, несмотря на столь физически тяжёлую работу, увлекался боксом и ежедневно находил время для тренировок - поначалу в импровизированном боксёрском зале в подвальном этаже отчего дома, а позже, с приходом серьёзных успехов - в боксёрской секции. Четырнадцатилетним дебютировал в любителях, в 1-м же бою показав отменные бойцовские качества: противник дважды оказывался на настиле и был спасён только белым полотенцем из своего угла. Шёл 1937 год. Три года спустя, выступая в 1-м среднем весе под именем Шломо Аруша, парень побеждает в чемпионате страны, сохранив чистый рекорд - 24-0, 24 КО. Стоит заметить, что в те годы олимпийский и профессиональный бокс различались не столь сильно, как в нынешнее время. К тому же в Греции довоенных лет профибокс был под запретом.

Меньше чем через год к трофеям Саламо присоединяется и пояс чемпиона Балканских стран. Отменная работа на ногах очень подвижного и никогда не стоящего на месте Аруша принесли ему прозвище "Балерина". Перед началом войны Саламо стал "сборником" олимпийской команды Греции. Казалось, впереди - блестящая карьера и признание на европейских и мировых рингах. Но сказка длилась недолго: в результате общей мобилизации парня забрали в армию. Части Аруша не довелось участвовать в боевых действиях, и, неся службу, юноша был зачислен в состав сборной по боксу греческой армии, где успел провести только три поединка (все завершены досрочно).

Ад

Но всем надеждам на светлое будущее не суждено было воплотиться в реальности: очень быстро Греция капитулировала в войне с фашистской Германией; это произошло в 1941 году. Захватчики действовали расчётливо и безжалостно: 15 марта 1943 года всю семью Саламо вместе с тысячами других евреев из города загнали в железнодорожные вагоны для перевозки скота и в таких чудовищных условиях увезли за сотни километров на восток, в Аушвиц-Биркенау. "По приезду в 6 вечера в пункт назначения нас выгнали из вагонов и "рассортировали", как какой-то товар на рынке. - Много, много позже вспоминал тот ад Аруш. - Среди тех, кто прибыл сюда раньше нашей партии, я встретил своего приятеля из Салоник. На мой вопрос, где все остальные наши друзья и знакомые, которые были отправлены сюда с ним, он ответил, глядя на меня пустым взглядом: "Все мертвы. Всех удушили и сожгли". Тогда ещё я не поверил ему. Я наивно "предпочитал" думать, что парень просто сошёл с ума... Позже я узнал, что то была правда. Прибывших "сортировали", и не прошедших отбор - детей, стариков, больных и немощных в тот же день тысячами уничтожали в газовых камерах".

В тот же день несчастные прошли насильную "дезинфекцию" и клеймение предплечья лагерным номером-татуировкой. А во время построения пленников на плану на следующее утро эсэсовец, некто Ханс, внезапно задал вопрос: "Есть ли здесь борцы или боксёры?", и уже минуту спустя критически осматривал исхудавшего за время 6-дневной поездки Аруша. Оказывается, кто-то из знавших об увлечении Саламо узников "доброжелательно" вытолкнул парня из строя. Умеющие поработать кулаками ребята нужны были надсмотрщику для участия в ночных забавах офицерского состава концлагеря - кулачных боях между пленниками. Таков был спортивный "пунктик" коменданта.

Но поединки эти были далеки от соответствия благородным правилам маркиза Куинсберри. Редко обозначался лимит в три раунда на бой. Зачастую поединок проводился без делений на раунды, то есть продолжался до нокаута, полного истощения одного из участников, либо, если оба бойца не уступали друг другу - до момента, когда зрелище надоедало зрителям. "Рефери" ударом ноги запросто мог "помочь" упавшему в нокдаун бойцу побыстрее подняться. И, самое ужасное: чаще всего проигравший прощался не с победой - с жизнью. Несчастного выносили из здания и расстреливали. Тот, кто не мог выполнять работу, ликвидировался. Страшное в своей простоте правило... Иногда против Аруша выставляли немецких солдат-боксёров - он побеждал всех, чем заслужил нелестное отношение с фашистской стороны. Но парню было позволено жить. Даже после тех боёв, когда очередной противник-немец мешковато падал в нокаут: тут же, в зале, на тотализаторе многие делали на его выходах в ринг хорошие деньги.

"Дебютировал" Саламо в тот же вечер в бою против некоего польского еврея Хаима. Спустя двадцать минут после этого боя в пределах круга, нарисованного комендантом прямо в грязи на улице, его заставили драться ещё раз - со здоровенным чехом. Тот также был нокаутирован - ударом в туловище.

"Сказать, что я был напуган - не сказать ничего. Я не спал всю ночь, ничего не ел и был измучен всем этим ужасом. Но я согласился драться, потому что боялся - в случае отказа они отыграются на моей семье, - Аруш признавался, что помнит тот период жизни в мельчайших подробностях. - У меня поначалу не было уверенности, что я должен избить моего оппонента: мне казалось, что коммендант просто проверял мою способность боксровать. Но увидев его злобную ухмылку, я понял, чего от меня ждут... В 3-м раунде я провёл "двойку" и послал Хаима в нокаут... Ханс произнёс что-то вроде: "Ох, боже ж ты мой, откуда этот парень?" Я осмелел и ответил, что не хочу драться с теми, кто мало что смыслит в боксе, уж лучше сражаться с парнями, которые могут постоять за себя, обучены хоть немного правилам этого спорта. Поэтому мне в соперники сразу же нашли того высокого чеха... С того дня вплоть до самого освобождения Аушвица советскими войсками в январе 1945 года я выходил в ринг и дрался за лишний кусок хлеба для себя, семьи и друзей, и свою жизнь - в случае отказа меня бы расстреляли".

Саламо не проиграл ни разу. Несколько раз он буквально висел на волоске - среди противников попадались и другие сильные боксёры, и просто крепкие парни, которые не единожды посылали Аруша в нокдаун. Но благодаря железной силе воли и тому отчаянью, которого не понять ни одной живой душе, не прошедшей горнило концлагерей, Саламо поднимался и... побеждал. Обрекая побеждённых - таких же ребят, как и сам, - на смерть. Невозможно рассуждать "правильно" о моральной стороне действий боксёра: поставленные перед фактом бесчеловечных условий, выживали либо случайно, либо те, кого сломали и кто умел прислужиться вышестоящему лагерной иерархии, либо... либо те, кто научился "отключать" в себе всё человеческое, запечатав его в себе до лучших времён.

Благодаря такому боксу Саламо удалось добиться перевода на более щадящую работу - в лагерную кухню. К тому времени, как список его боёв перевалил за сотню ("вечера бокса" устраивались еженедельно по средам и воскресеньям), вся его семья была изжита с этого света. Мать и трёх сестёр удушили и сожгли в первый же день пребывания в Аушвице. Младшего брата Аврама расстреляли на месте после того, как парень отказался "работать" в крематории (задание заключалось в том, чтобы перед отправкой в печь снимать с трупов золотые зубные коронки, цепочки, крестики...). Отца "убрали" по состоянию здоровья спустя несколько месяцев непосильного рабского труда с 4-х утра до захода солнца: медициной в лагере если и занимались, то совсем с иными целями - не для облегчения жизни узникам. До сих пор имя Йозефа Менгеле вызывает немой ужас в тех, кто остался жив после "врачебных" экспериментов кровожадного безумца. На тех, кто пытался устраивать побег, натравливали собак, а иногда и того хуже: "Их ловили и вешали по краю дороги, которая вела на участки работы, - взгляд Аруша становится затравленным и отсутствующим. - Однажды на наших глазах повесили десять человек. Не всех сразу. По одному. В назидание нам".

По воспоминаниям Саламо, наиболее трудный бой у него был с неким Клаусом Зильбером, немецким евреем, который до войны был непобедим на аматорском ринге (44-0), а в условиях концлагера не проиграл ни одного из более чем сотни боёв. Поединок получился столь напряжённым, что после одного из разменов боксёры выпали за пределы ринга. Крепыш Зильбер не раз потрясал тощего Саламо силовыми ударами, и даже посылал в нокдаун. Аруш не остался внизу - парень быстро восстановился и в следующую минуту нокаутировал Клауса, которого после этой схватки больше в лагере не видели... На конец 1944 года числовое отображение "послужного списка" узника под номером 136954 внушало ужас: 208-0-2, 208 КО. По словам Аруша, лишь обессиленность в результате заболевания дизентерией привела к тому, что два боя он не смог выиграть, а свёл вничью.

Жизнь после

17 января 1945 года, за десять дней до прихода советский войск в Освенцим, концлагерь был расформирован, а узники спешно переведены в другие места. В апреле 1945 года Аруш, находясь в немецком концлагере Берген-Бельзен, встретил 17-летнюю землячку из Салоник Марту Йешиль, которая впоследствии стала его женой и матерью четырёх детей. Саламо, пройдя все круги ада. По просьба Саламо, прошедшего все круги ада и оставшегося без семьи, друзей и средств к существованиюего, в британской части, дислоцировавшейся близ освобождённого лагеря, был устроен благотворительный турнир по боксу. В ходе соревнований двое английских боксёров, вышедших против Аруша на ринг, были нокаутированы.

Аруш с Мартой переехали в Палестину времён действия на её территории Британского мандата, и в ноябре того же года поженились. Саламо был зачислен на службу в армию и продолжал боксировать в турнирах среди военнослужащих. А спустя два с половиной года, весной 1948-го, когда на основании Плана раздела Палестины было провозглашено Государство Израиль, и одновременно с этим на новорождённую державу было совершено нападение объединённых сил соседних арабских стран, Аруш участвовал в боевых действиях за независимость своей новой родины. По окончанию Арабо-израильской войны 1947-1949 годов семья осела в пригороде Тель-Авива. Саламо не желал расставаться с боксом, и в 32-летнем возрасте дебютировал в профессиональном боксе в рамках турнира в Тель-Авиве. 8 июня 1955 года его профикарьера началась и окончилась. Не имея возможности уделять тренировкам достаточно внимания, возрастной как для полулегковеса Саламо провалил дебют, сенсационно проиграв нокаутом в 4-м раунде некоему опытному, но явно не хватающему звёзд с неба Амлето Фальцинетти (25-32-16, 5 КО), когда-то бывшему чемпионом Италии в профи.

Поняв, что с серьёзным спортом всё же пора завязывать, Аруш открыл своё дело в отрасли внутренней и международной логистики. Однако неспокойный регион устанавливал свои правила: Саламо, к тому времени успешному бизнесмену, довелось поучаствовать в ещё одном из бесконечной череды арабо-израильских конфликтов - "Шестидневной войне" 1967 года. С тех пор жизнь Саламо и семейства была более-менее спокойной.

В 1989 году Аруш, о пребывании которого в Аушвице было решено снять художественный фильм, вернулся в это адово место в качестве консультанта картины. "Ужас. Это был ужас, через годы дотянувшийся до меня. Увидев развалины крематория, я заплакал. У меня перед глазами были родители, брат, сёстры... В первую ночь я не мог спать, а только рыдал. - Вспоминал в одном из интервью Саламо. - Но я также понял, что именно желание, необходимость рассказать всему миру о том, что я видел и пережил в Аушвице, - именно это заставляло меня цепляться за жизнь все годы с той поры. Да, были моменты, когда я хотел умереть, только бы не просыпаться на следующее утро в тех кирпичных клетках, усыпанных соломой, что служили узникам спальнями. Но сейчас, когда я рассказываю вам свою историю, мне радостно от того, что я живу и делюсь с вами чем-то важным".

Триумф духа

Голливуд, Калифорния. Несколько человек, бывших узников "лагеря смерти", покинули кинозал в первые же минуты во время допремьерной демонстрации фильма. По их словам, слишком реалистичной и правдивой была картинка на экране, чтобы вынести её, даже знаю, что всё это давно осталось позади и кануло в небытие... Лишь один из тех, кто прошёл чистилище Аушвица и присутствовал на сеансе, остался в зале и досмотрел фильм до финальных титров. Саламо Аруш. "Я не спал всю ночь, - признался он на следующее утро, задумчиво глядя в ярко-голубое небо Лос-Анджелеса. - Поначалу я не мог заснуть, а после каждый час просыпался от кошмаров. Роберт Янг сумел передать на экране реальность. Ту реальность, которую я прошёл в лагере. Один в один. Невероятно. Я будто бы снова оказался там, в том проклятом навеки месте. О, господи..." Раввин Авраам Купер, декан лос-анджелесского прихода при Центре Симона Визенталя, назвал фильм "наиболее аутентичной и проникновенной картиной о Холокосте".

Конечно, как и большинство голливудской кинопродукции на подобную тему, "Триумф..." не ушёл от судьбы стать "чёрно/белым" фильмом с неглубокой психологической проработкой. Зрителям достаточно знать, что "зло" - это те, кто со свастиками, а "хорошие" - люди со звездой Давида. То есть, как в старом добром вестерне. Так, по-видимому, считают режиссёры, отдающие дань родственным корням и, конечно, правилам "Фабрики грёз" - больше слёз из зрителей, больше душераздирающего садизма в картинку! (К счастью, откровенно-графического "мяса" здесь нет, но от этого фильм лишь выиграл). Нам с вами нужно не забывать, что одними только благими чаяньями классное кино не снять. К счастью, фильм Роберта Янга избежал фиаско в этом плане - его снимали действительно толковые люди, и потому он не примитивен, как некоторые голливудские поделки, рассчитанные на массовость потребителя.

Да, есть недоработки - их много, особенно в плане моральной составляющей выживания главного героя. Нам предлагается лишь следить за судьбами людей, помещённых в искуственный мир беспощадности и зла, многие из которых в слепой и отчаянной надежде на выживание готовы на что угодно - даже на предательство родного человека. Следить - но не акцентировать внимания на том, можно/нужно ли прощать такие деяния. Кто мы такие, чтобы судить об этом? Взамен нам предлагают увидеть воочию то, что происходило ТАМ: не по декорациям или благодаря компьютерной графике, а в реальных условиях, отдалённых от ужасов войны на полвека. "Триумф..." стал первым художественным фильмом, снятым в Аушвице-Биркенау. В нём всё аутентично - от деревянной обувки узников и банок с "Циклоном-Б" до виселиц и заново отстроенной на период съмок кремационной печи. Мы увидим это всё - и на том конец. Фильм оставляет двоякое впечатление - он поражает на эмоциональном уровне, но в смысловом плане не удовлетворяет. Нет основной идеи - зачем, для чего он снят? Должны мы что-либо вынести из увиденного, кроме логичного "такое не должно повториться", применимое к любому фильму о войне? И так далее.

Некоторые приносили себя в жертву и умирали. В других эгоизма было больше и, подставив вместо себя кого-то другого, такие выигрывали время, но в итоге тоже умирали. Третие находили щели в системе зла, прятались там в надежде выиграть час, день, неделю жизни, и умирали всё равно. Или не умирали, принудительно "сотрудничая" со злом, как Саламо Аруш. Его историю в этом фильме в этом фильме показали очень просто, без особого копания вглубь, но, по словам режиссёра, на то были свои причины.

"Мне не понравился предложенный мне первоначальный сценарий, - признаётся Роберт Янг. - Я не знал, как можно в полуторачасовом фильме уместить историю Аушвица. Бог мой, да это немыслимо! Потому было решено показать этот ужас глазами одного конкретного человека. Только то, что видел он - ничего лишнего и надуманного. История эта должна быть похожа на... м-м-м... скажем, на пробку в океане: её-то мы видим, но вот о том, что скрывает огромная плещущаяся поверхность, может только догадываться. Так и с историей Саламо Аруша в океане миилионов других жизней, прошедших Аушвиц и другие лагеря. Мы не снимали амбициозную или "яркую" картину".

Но какой смысл, идея этого фильма? Что пытался сказать нам режиссёр? Проводя аналогию с антагонистом этой антифашистской картины, пропагандистским наци-опусом Ленни Риффеншталь "Триумф воли" (1934), можно предположить, что победил дух несломлённого Саламо Аруша. Только как тогда увязать это с тем, что триумф достигнут за счёт жизней его противников в ринге, зачастую - таких же евреев, как и он сам?.. Когда показывают его поединки, ловишь себя на мысли, что "болеешь" за Саламо - зная, что соперник его как минимум такая же жертва обстоятельств, а как максимум, возможно, даже более достойный человек. Мы презираем тех, кто улюлюкает и свистит вокруг ринга смерти, а вместе с тем сами попадаемся и отдаём свои симпатии главному герою. Идеи в фильме нет. Ок, есть. Она такова: боксёр сохранил себе жизнь, потому что был боксёром. Спасся. Больше бы подошло название "Триумф тела"? Кто знает... Нас с вами там не было.

Смертельный ринг

Несмотря на то, что сцен боксёрских поединков здесь хватает, и то, что консультантом по части бокса, помимо самого Аруша, был ныне известный американский тренер и комментатор Тедди Атлас, успевший "засветиться в "Триумфе..." в роли одного из оппонентов Саламо в начале фильма, картина эта - не спортивно-боксёрское кино. Подтянутый, но далеко не похожий на стандартного голливудского героя-красавичка Уиллем Дефо ("Дикие сердцем", "Святые из трущоб", "Американский психопат") справился с ролью на "8" по 10-балльной шкале, хотя сцены боёв поставлены не отлично и даже не хорошо, а всего лишь удовлетворительно. Многие, вероятно, помнят этого актёра в роли сержанта Элиас Гродина из оскароносного полотна Оливера Стоуна "Взвод". Вообще, мужские роли, в отличие от неубедительных женских, в этом фильме вполне на уровне: от Роберта Лоджиа ("Лицо со шрамом"), сыгравшего отца Саламо, до Эдварда Олмоса в роли цыганского проныры. Что до женских ролей в фильме...Не сказать, что они плохи, но особой личностной персонализации актёров не происходит, и духовной связи со зрителями не ощущается. В итоге имеем обычное кино. Не лучше на эту тему, но и не худшее. К тому же, представляющее для наших читателей интерес из-за родя занятий главного героя. Есть что посмотреть, есть о чём задуматься.

Стоит упомянуть ещё один фильм, который едва ли не по всем параметрам выигрывает у "Триумфа...", но который очень сложно найти даже в безбрежном Интернете. Двухчасовая чехословацкая картина 1963 года "Boxer a smrt" ("Боксёр и смерть") на ту же тему - выживания боксёра в концлагерных боях. Кто знает английский или чешский языки (в нашем прокате фильм не шёл, существуют лишь английские субтитры) - обязательно попытайтесь разыскать. По скромному мнению автора - одна из лучших боксёрских драм.

История Саламо Аруша, сражавшегося на рингах "лагерей смерти", не уникальна. До нас дошли имена других боксёров, большинство которых, к сожалению, нашли смерть в колючем периметре. Виктор "Young" Перес (90-28-15, 27 КО), первый еврейский чемпион мира из северной Африки (рождён в Тунисе); убит при закрытии концлагеря. Итальянский еврей Леон Эфрати (28-10-11, 0 КО) в 1939 году спорным решением судей проиграл в Штатах чемпиону мира Лео Родаку, вернулся в Европу, где был схвачен и отослан в концлагерь. Эфрати побеждал "за колючкой" во всех боях, но однажды, увидев, что его брата избивает эсэсовец, заступился и был убит в наказание за это. Ещё один итальянец Франческо "Kid Francis" Буонагурио (89-12-8, 21 КО), в 1931 году после чемпионского боя с легендарным Фиделем Лабарбой помещённый на обложку июньского выпуска "The Ring", также не выжил в Аушвице: после конфликта с надзирателем был убит на месте. Антон "Kajtek" Чортек, легендарный польский боксёр, также участвовал в лагерных боях; по его словам, он победил в 15 поединках с более тяжёлыми соперниками. Чортеку повезло больше других - он остался жив, освобождённый советскими войсками. Тадеуш Петржиковски, ещё один поляк-боксёр, переживий Аушвиц. А сколько же таких ребят погибло там безвестными...

Интересно, что сразу после выхода в прокат "Триумфа духа" некто Жак "Jacko" Разон подал в суд иск на сумму $20 млн., обвиняя Саламо Аруша и создателей фильма в том, что они украли его историю, написал по ней сценарий фильма. Оказалось, что Разон в детстве и отрочестве был другом Саламо: ребята вместе тренировались и выступали в рамках одних же вечеров бокса. По его словам, в Аушвице он провёл более 120 боёв - во всех победил, а история Аруша - сильно преувеличена. По мнению Разона, в те годы руководства лагеря специально "вело" его и Аруша паралелльными путями, чтобы в итоге устроить меджу ними супербой двух лучших боксёров. К счастью, освобождение Аушвица случилось до того, как такой поединок был проведён. Всех подробностей рассмотрения иска Жака Разона прессе не сообщили, однако стало известно, что кинокомпания заплатила ему $30 тысяч для прекращения судебной тяжбы. Радует, что после этого инцидента Аруш и Разон остались друзьями.



В 1994 году Саламо, которого после выхода фильма проведывали Мухаммед Али и Майк Тайсон, пережил тяжёлый инсульт, от последствий которого ему так и не удалось избавиться. 26 апреля 2009 года его не стало...