Король советского бокса

Досье: Николай Фёдорович Королёв (14.03.1917 – 12.03.1974). Выступал в тяжёлом весе. Залуженный мастер спорта (1942 г.). Абсолютный чемпион Москвы (1941 г.). Четырехкратный абсолютный чемпион СССР (1936, 1937, 1944 и 1945 гг.). Девятикратный чемпион СССР в тяжелом весе (1936-1939 и 1945-1949 гг.). Победитель Рабочей Олимпиады в Антверпене (1937 г.).

Советский бокс подарил отечественному спорту немало имён, которыми мы по праву гордимся и сейчас. Временами кажется, что даже при помощи нехитрой вычислительной техники не удастся счесть все успехи и регалии наших мастеров перчатки. Михайлов, Лагутин, Попенченко, Агеев, Шатков… Нет, не перечислить всех боксёров страны Советов, вписавших свои имена в летопись мирового бокса золотыми буквами. Но всё же есть среди них один человек, который всегда будет стоять особняком, выделяясь среди своих великих братьев «по оружию». Это – Николай Королёв. Неподражаемый пример несгибаемости советского гражданина, его силы духа и воли к победе, как в спорте, так и в жизни.

Начало ХХ века ознаменовалось для России завершением целой эпохи, на протяжении которой великой страной правили не менее великие монархи. Времена царей и императоров канули в лету – на смену им пришли партийные будни, воспринятые народом по-разному: кто-то свято верил в светлое будущее, которое сулили захватившие власть большевики, кто-то не без оснований полагал, что от добра добра не ищут, и постреволюционный период станет для могущественной ранее Державы началом упадка.

Правы, отчасти, оказались и те, и другие – истина лежала где-то посередине. 

Никто и не догадывался, что в это же время, такое сложное и буквально разрывающее страну на части, в самом её сердце на свет появился человек, который в будущем, образно говоря, займёт искоренённую монархическую нишу, и будет называться миллионами соотечественников не иначе как Король.

Человека этого звали Николай Фёдорович Королёв, а родился он 14 марта 1917 года в Москве. Интересно отметить, что фамилию наш герой должен был носить другую – Фадеев. Но Николай выбрал фамилию отчима, с которой и вошёл в историю мирового спорта.

ЗОЛОТАЯ ПОРА

Приходя домой из школы, Коля никогда особо не ломал голову над тем, чем занять остававшееся до сна время. Он с удовольствием играл с друзьями в футбол, но при этом не забывал и отстаивать «знамя» собственного двора в традиционном формате «стенка на стенку». Было у Королёва и ещё одно, так сказать, «мирное» увлечение, интерес к которому превалировал над остальными – радио. С чуждым для его сверстников азартом он часами просиживал над схемами и чертежами, тратя на них подчас практически все имевшиеся сбережения.

Правда, как-то раз его очень заинтересовал набитый опилками мешок, который сосед и приятель Николая Федя Царьков повесил у себя в сарае. Интерес мгновенно сменился удивлением, когда тот начал что есть силы лупить по нему кулаками. Мешок Королёву понравился, но вот удары по нему, как оказалось, радости и удовольствия не приносят: руки покрылись кровоточащими ссадинами, болели суставы… С «боксом» было покончено, как тогда казалось, навсегда.

После окончания школы Королёв пошёл работать на завод «Нефтегаз», где трудилась и его мать. Именно она служила для Николая примером трудолюбия и усердия, и он перенял эти жизненно важные качества, которые в будущем ещё очень помогут ему добиться больших успехов в спорте. Пока Королёв этого знать не мог, но время первых серьёзных побед приближалось с неумолимой быстротой.

Большевистская власть, пытаясь поднять производительность труда на новую высоту, ввела так называемые «пятилетки», суть которых заключалась в том, что за отдельно взятый промежуток времени (в данном случае – пять лет) предприятию, будь то завод или молочный комбинат, предписывалось выполнить определённый объём работы. Досрочное её выполнение сулило и повышение жалования, и всесоюзный почёт. Коля не раз вызывал на соревнования своего опытного наставника Анатолия Щеголева и частенько его догонял, чему тот искренне радовался.

Не забывал Николай и спорт, но чтобы записаться в одну из многочисленных секций, функционировавших на заводе, необходимо было сдать нормы ГТО, а такая перспектива не особо его прельщала. Однако тяга к полюбившемуся футболу оказалась сильнее. Более того, Королёв увлёкся, и уже очень скоро с гордостью прицепил на лацкан своего пиджака вожделенный значок, которыми в те времена по-настоящему гордились.

И БОКС ПЛЕНИЛ ЕГО НАВЕК…

В один прекрасный день летом 1933 года Коля вместе с друзьями по традиции направлялся в Измайловский парк, чтобы посмотреть на тренировку боксёров. Очень уж нравилось им наблюдать, как одни виртуозно обращались со строптивой скакалкой, а другие отрабатывали свои боксёрские навыки в парах. И однажды ребята решились обратиться с просьбой о зачислении в секцию к преподавателю кафедры бокса Московского института физкультуры Ивану Степановичу Богаеву, который руководил этими интересными занятиями, никак не вязавшимися с неказистым мешком Феди Царькова. В отношении Королёва тренер принял решение сразу: Николай был довольно рослым и имел, что называется, богатырское телосложение. Начало пути к будущим успехам было положено.

Наивно было бы полагать, что Королёв, никому не дававший спуску в уличных баталиях, сразу же примется разделывать соперников и на ринге. Свой первый выход в казавшийся ему магическим четырёхугольник Королёв прогнозируемо провалил – он даже не смог ни разу прикоснуться к противнику. Но заострять внимание на этом не стоило, так как подобная участь постигала и постигает практически всех начинающих боксёров, которых тренеры сразу же ставят в пару с уже достаточно искусным противником. Не по годам рассудительный Николай это прекрасно понимал. Более того, эта, с позволения сказать, неудача только подстегнула его, заставив вложить в тренировки всю свою необъятную душу. Многокилометровые кроссы, прыжки через скакалку, монотонная отработка ударов – всё это, ещё недавно казавшееся рвавшемуся в бой Королёву пустой тратой времени, теперь приносило самое настоящее удовольствие.

Богаев, наблюдавший за рвением подопечного, время от времени хвалил его. Правда, чаще за смелость и настойчивость, нежели за технику. Осенью у тренера появилась возможность показать способного ученика Аркадию Харлампиеву, о котором следует сказать отдельно.

У ВЕЛИКОГО НАСТАВНИКА

Когда Харлампиеву, работавшему воздушным гимнастом в цирке, исполнился 21 год, он уехал в Париж, где поступил в Академию изящных искусств. Именно там он увлёкся боксом, и после возвращения на родину стал одним из первых пропагандистов искусства кулачного боя. Проведя много боёв на любительском и профессиональном рингах, Аркадий Георгиевич перешёл на тренерскую работу. Человек большой культуры, Харлампиев следил не только за тем, чтобы его ученики правильно двигались и наносили удары, но и много читали, посещали театры и музеи, таким образом развивая не только физический, но и культурный рост.

Некоторое время Аркадий Георгиевич работал и на Украине. Вложив много сил и энергии в развитие бокса в нашей стране, Харлампиев воспитал замечательную плеяду украинских тренеров: Романенко, Шагина, Рысева, Шередега, Серденко.

У него не было любимчиков: каждому боксёру Аркадий Георгиевич уделял огромное внимание. Зная по собственному опыту, что только планомерная и тяжёлая работа на тренировках может сделать из простого боксёра чемпиона, Харламиев гонял своих учеников до седьмого пота. Но главным всё же было то, что понимал это и каждый из его подопечных. Аркадий Георгиевич только одним ему известным способом заставлял ребят полностью выкладываться на тренировках, причём делали они это не с известными ленцой и неохотой, а с азартом и даже удовольствием.

Надо ли говорить, что и Королёв, уже давно усвоивший истину о рыбке, которую без труда не вытянешь ни из пруда, ни из консервной банки, отдавал занятиям у великого тренера всего себя. Николай без устали работал над физической подготовкой, но ещё усерднее он трудился над техникой, которую, в отличие от внушительного телосложения, природа никогда не дарит. Тысячи и тысячи раз повторял он одни и те же движения, добиваясь в них чистоты и лёгкости. Так шли дни, недели, месяцы… Поединки с тенью уступили место настоящим спаррингам, а количество вложенного на тренировках труда постепенно переходило в качество.

Харлампиев прекрасно знал, что можно сколь угодно долго шлифовать боксёрские навыки Королёва на тренировках, доводя каждое движение талантливого ученика до автоматизма, но настоящий и бесценный опыт он сможет приобрести только в реальном бою с таким же жаждущим победы соперником. Именно поэтому в марте 1934 года, когда проводилось лично-командное первенство Москвы, наставником было принято решение ввести в команду необстрелянного, но полного амбиций 17-летнего Николая, которому по распоряжению тренера пришлось сбросить несколько килограммов, мешавших ему уложиться в рамки полутяжёлого веса.

Этот шаг Харлампиева нельзя объяснить наличием в команде тяжеловеса более высокого, чем Николай, уровня или же какой-либо личной прихотью наставника. Напротив, Аркадий Георгиевич в очередной раз продемонстрировал свой тренерский гений: он предвидел, что проблем с выходом в финал у Королёва возникнуть не должно, ну а там, в главном поединке, Николаю предстояло встретиться с великим Виктором Михайловым, выход которого в решающую стадию соревнований вообще никем не подвергался сомнению.

Впрочем, это и не удивительно, учитывая то, что Михайлов на протяжении всего десятилетия легализованного бокса считался сильнейшим боксёром страны Советов. Выдающийся мастер классического стиля, он первым среди всех отечественных мастеров перчатки получил только-только учреждённое звание заслуженного мастера спорта. Достаточно сказать, что титул сильнейшего полутяжеловеса страны Виктор Михайлов никому не уступал на протяжении 6 лет (с 1933 по 1939 гг.), и здесь стоит говорить не об отсутствии конкуренции, а о высочайшем классе чемпиона. Соперничество даже в тех весовых категориях, где годами удавалось побеждать одним и тем же, оставалось довольно высоким, ведь побеждённые никак не хотели мириться со своим не самым выгодным положением. Они упрямо и, надо сказать, временами небезуспешно вновь и вновь цеплялись за возможность завоевания высшего титула. Так возникали «вечные» пары финалистов, одну из которых и составили Николай Королёв и Виктор Михайлов.

«ВЕЧНЫЙ» СОПЕРНИК

Первая встреча боксёров прошла, что называется, «в одну калитку». Королёв был уже достаточно сильным боксёром, но ещё не до конца сложившимся, иначе говоря, «сырым». И до Михайлова ему пока было далеко. Как ни пытался Николай достать соперника разящим ударом, ему этого сделать так и не удалось. Михайлов видел все атаки молодого и настырного бойца, и легко уходил от них, в то же время посылая свои удары точно в цель. Он владел полным преимуществом и мог бы нокаутировать Королёва, но делать этого не стал. Видя боевой дух и волю к победе у Николая, несмотря на неудачи продолжавшего упорно идти вперёд, благородный спортсмен Михайлов явно симпатизировал оппоненту, потому что очень ценил эти качества. В итоге в конце первого раунда секундант Королёва выбросил в ринг полотенце, выполнив указание Харлампиева, предвидевшего такое развитие боя и во избежание травм заблаговременно позаботившегося о здоровье своего подопечного. Необходимый и бесценный опыт был получен, а Аркадий Георгиевич окончательно убедился в том, что из этого парня будет толк, и стал чаще выпускать его на настоящие поединки.

В 1935 году Королёв и Михайлов встречались на ринге уже дважды, и Николай вновь потерпел неудачу, но это были уже совсем другие поражения.

После первого проигрыша Михайлову Королёв очень расстроился и даже перестал ходить на тренировки. Конечно, он не мог не понимать, что с таким мастером – без сомнения, лучшим боксёром того времени – ему пока рано было сражаться на равных, но всё же удар по самолюбию горячего и голодного до больших побед семнадцатилетнего юноши был нанесён серьёзнейший.

Однако ком обиды просто не мог сдавливать молодецкую грудь слишком долго – жажда реванша тянула амбициозного бойца обратно на ринг, и после небольшого «отпуска» он вернулся к занятиям. Вернулся с удвоенной энергией, проливая на тренировках ещё больше пота и анализируя собственные ошибки. И хотя после этого Николай проиграл опытному сопернику ещё раз, теперь он уже понимал, что очень скоро придёт и его черёд победоносно вскидывать руки вверх.

Михайлов же вместе с двумя победами над заметно прибавившим Королёвым получил немало неприятностей, которые теперь Николаю частенько удавалось доставить корифею ринга. Не раз ставя соперника в неудобное и опасное положение, Королёв столь же регулярно доставал его ударами, демонстрируя свою возросшую технико-тактическую оснащённость. Пожалуй, его можно назвать олицетворением тезиса «на поражениях учатся», о чём свидетельствуют и слова самого Виктора Михайлова, сказанные им после одной из выигранных у Николая встреч:

– Нелёгкий для меня бой! Королёв переносил такие удары, от которых падали другие, и при этом сам бил очень сильно, быстро и разнообразно, маневрируя и умело скрывая начало своей атаки. Его броски с дистанции были совершенно неожиданны и стремительны. Выиграв по очкам три раунда, я видел, что передо мной был уже вполне сложившийся и непрерывно растущий профессионально мастер международного класса – самый сильный из всех, кого мне приходилось встречать на ринге.

Было совершенно ясно, что выяснение отношений двух столь колоритных персонажей, за которым с неподдельным интересом следила уже вся необъятная страна, на этом не закончится. И в 1936 году пути боксёров прогнозируемо пересеклись ещё раз.

К этому времени Королёв не только окончательно перешёл в тяжёлый вес и сразу же выиграл сначала первенство Москвы, а потом и чемпионат Советского Союза, но и успешно сдал экзамены в школе тренеров, одним из первых в стране получив диплом. Михайлов же в очередной раз подтвердил звание сильнейшего в полутяжелом весе, но едва стало известно об учреждении нового титула – Абсолютного чемпиона СССР, за который могли бороться только победители первенства страны в тяжёлом, полутяжёлом и среднем весе, как он бросил вызов Николаю. Королёв только этого и ждал.

22 октября в Московском цирке два великих мастера разыграли новую серию своего противостояния, оставшегося в истории отечественного бокса одним из наиболее зрелищных и увлекательных. На этот раз Королёв, очень прибавивший с момента последней встречи, ни в чём не уступал опытному сопернику и в потрясающем по накалу и зрелищности шестираундовом поединке одержал заслуженную победу, которую признал и Михайлов, первым поздравивший коллегу. К сожалению, большую радость своего подопечного не смог разделить Аркадий Георгиевич Харлампиев, уже ушедший из жизни. К бою с Михайловым на Абсолютном первенстве Николая готовил Пётр Фёдорович Фастов, а впоследствии его наставником стал Константин Васильевич Градополов – зав. кафедры бокса Государственного Института Физической Культуры, который был помощником Харлампиева.

Кто-то другой на его месте, вероятно, остановился бы на достигнутом, уверовав в собственное превосходство над остальными, но Королёв, несмотря на долгожданный успех в поединке со своим главным соперником, долгое время по праву считавшимся сильнейшим боксёром СССР, и думать не смел о шапкозакидательских настроениях, вполне способных вскружить молодецкую голову. Напротив, Николай, измотанный тяжелейшим боем с Михайловым, решил ещё больше прибавить в выносливости и, не откладывая дело в долгий ящик, стал усердно над этим работать.

Наградой за тяжёлый труд на тренировках и стремление постоянного самосовершенствования стала череда побед в 1937 году. Королёв вновь подтвердил звание сильнейшего боксёра Советского Союза, в борьбе за звание Абсолютного чемпиона вновь победив Михайлова, а также впервые добился успеха на международной арене, став победителем Рабочей Олимпиады в Антверпене.

В этом же году в карьере Николая произошёл характерный эпизод, в полной мере характеризующий его, как Человека. На первенстве «Спартака» Королёв без проблем добрался до финала, но в решающем поединке столкнулся с ожесточённым сопротивлением грузина Андро Навасардова. В тяжелейшем бою судьи отдали победу Николаю. Однако на следующий же день Королёв сам написал письмо в одну из центральных газет, в котором отказывался от незаслуженной, по его мнению, победы. Считается, что о человеке нужно судить по его поступкам. Николай Фёдорович ни разу в жизни не сделал ничего такого, что могло бы бросить тень на его яркую личность.

В 1938 году Королёв вновь стал чемпионом страны, а в 1939 в последний раз скрестил перчатки с Виктором Михайловым. Победитель по натуре, Михайлов не желал мириться с поражением и жаждал реванша. Учтя опыт предыдущих боёв с Николаем, и отметив, что тот не очень-то любит ближний бой, Виктор изменил тактику и сразу же перевёл встречу в неудобное для соперника русло. Неожиданный ход великого Мастера принёс плоды – Михайлов одержал победу, и теперь уже Королёв от всей души поздравил заклятого друга-соперника. Добившись желаемого, Виктор Павлович принял решение оставить ринг. Уйти победителем.

С уходом главного соперника Королёв не стал в одночасье неприкасаемым лидером в своей ипостаси – тем, на кого все равняются, воспевая его и без того многочисленные достоинства и достижения на все лады. Но лишь по той причине, что стал он им намного раньше.

При этом нельзя сказать, что помимо Николая в Союзе в то время не было других достойных боксёров. Были, да ещё и какие! В первую очередь – это великие Евгений Огуренков и Сергей Щербаков. Как личности они, может, не уступали Королёву, но культовой фигурой для советского народа стал именно Николай. В какой-то степени свою роль сыграло то, что он был тяжеловесом, а значит хотя бы визуально как-то больше подходил на роль героя своего времени. Но значительно большее влияние оказала просталинская идеологическая машина, вдалбливавшая в сознание граждан, что везде и во всём должен быть лидер. Кто-то один, на кого должны равняться остальные. В боксе, да, пожалуй, и в спорте в целом, таким лидером стал Королёв.

ВОЙНА

Можно не сомневаться, что Николай Фёдорович – безусловно, сильнейший советский боксёр того времени – и дальше бы продолжал коллекционировать высшие награды, побеждая едва ли не во всех соревнованиях, в которых принимал участие, но… Но страна уже жила в ожидании войны. Королёв, естественно, не мог оставаться в стороне, и в сороковом году стал курсантом военной авиационной школы. Много усилий потребовалось для того, чтобы «подчинить» себе истребитель, но в конце концов и эта вершина покорилась Николаю. И всё же в предначертаниях судьбы ему, видимо, не было суждено стать героем в воздухе: один из прыжков с парашютом обернулся серьёзной травмой ноги, оставшейся у Королёва на всю жизнь. Путь в Красную Армию для так рвавшегося в её ряды боксёра оказался заказан.

Николай вернулся на ринг и 15 июня 1941 года стал победителем первого Абсолютного чемпионата Москвы, в финале одолев своего известного товарища и одноклубника по «Спартаку» Ивана Ганыкина, с которым они знали едва ли не все сильные и слабые стороны друг друга.

Ганыкин, неоднократно становившийся чемпионом Союза в полусреднем весе, отличался неслыханной выносливостью, все свои встречи проводя в высоком темпе и постоянно перемещаясь в поисках наиболее выгодного положения для нанесения атаки. Он просто таки доводил соперников до полного изнеможения и был уверен, что такая тактика принесёт ему успех и в противостоянии с Королёвым. Но на этот раз Ганыкин, рассчитывавший, что противник ни за что не выдержит восемь раундов в высоком темпе, просчитался.

Бокс, продемонстрированный Королёвым, удивил не только Ганыкина, но и его собственных тренеров. Николай не стал делать ставку на превосходство в силе и физической мощи, вместо этого предложив сопернику посостязаться в… сверхскоростном боксе на протяжении всего поединка. Николай впервые применил подобную тактику, и именно она позволила ему добиться успеха. Более чем неожиданный ход Великого Мастера привел в восторг даже Ганыкина.

Через неделю началась Великая Отечественная Война.

Истинный патриот своей родины, Николай Фёдорович был готов пойти на любые жертвы ради её блага. Пускай не в воздухе, куда его не пускали из-за проклятой травмы, пускай в любой другой стихии – но он должен был быть вместе с народом.

В итоге Королёва зачислили в диверсионную группу, которая действовала на территории врага под Ровно. Он попал в партизанский отряд специального назначения «Победители» знаменитого командира Дмитрия Медведева, став его адъютантом. Удивительный, геройский характер боксёра нашёл своё отражение и здесь.

В ходе одного из сражений Медведев был тяжело ранен, но на его счастье рядом оказался Королёв. Взяв командира на руки, Николай медленно отправился в сторону леса, но когда на горизонте уже были видны родные деревья, наткнулся на немецкий дзот, оборудованный на поляне. Опустив Медведева на зёмлю, Королёв спокойно шагнул навстречу выбежавшим немцам, и когда те оказались рядом, снял автомат и протянул им. К счастью, крик командира «Коля, ты что?!» и последовавший за ним щелчок курка револьвера, уже направленного опешившим командиром в спину «предателя», не изменили смелого плана Николая. Королёв в одно мгновение вырубил внезапными ударами двух немцев, после чего взял одну из вражеских гранат и швырнул её в амбразуру дзота. Не проронив ни слова, он снова взвалил Медведева на плечи и двинулся к своим… Через несколько недель Николай Фёдорович был уже в Москве, где ему вручили орден Красного Знамени.

Многие склонны не верить, что именно так было на самом деле, и почитают всё это за красивую легенду, созданную и введённую в массы советскими чинушами, дабы ещё более возвеличить яркую личность Королёва. У таких людей есть железный довод – выдержка из мемуаров самого Николая Фёдоровича, изданных в 1950 году под названием «На ринге».

Вот как описывает этот эпизод Королёв:

– Наши, кажется, все у цели, а на нас идут гитлеровцы. Кричу: "Перебегайте, товарищ командир!" Он вскакивает, начинает перебежку. Веду огонь по врагу. Потом быстро перебегаю к командиру сам. Огонь сплошной. Удивляюсь: неужели ещё жив? Метров, наверное, тридцать-сорок осталось до леса. Вижу: командир лежит на снегу, ртом жадно хватает снег. Достаёт гранаты, выкладывает их. Говорю: "Вставайте, бежим в лес!" Качает головой: "Нет, Коля, не могу... Ты беги. Я останусь здесь". "Еще что!" – думаю. Вспомнилось тут, как наш "старик" Харлампиев говорил нам когда-то, что запас энергии человека неистощим. Если себя заставить как следует, то и силы найдутся. Как закричу: "Бегите!" Он удивленно посмотрел. Но, гляжу, собирает гранаты, встаёт. Открыл я по немцам огонь. Слышу: сзади кто-то поддерживает. Эсесовцы залегли. Оглядываюсь – командир уже вошёл в лес. Вскочил тут и я, бегу к деревьям. Командир не может двигаться дальше. Иссякли силы. Дышит со свистом. Он ранен в голову. Взвалил я его на спину, пошли тихонечко. Не зря, думаю, занимался спортом. Самое время теперь показать, на что способен. Так с километр шёл. Хорошо, что снег был ещё не такой глубокий. Встретили своих. Они, оказывается, решили, что мы погибли, и собирались вернуться назад, отбить тела. Сдал я командира. Вижу – теперь в надёжных руках. Прислонился к дереву, голова закружилась. Бой длился четыре часа. Отряду удалось без больших потерь вырваться из кольца. Карателей было человек пятьсот, а нас тогда было не больше семидесяти…»

А может, Королёв не стал упоминать эпизод с «ручной ликвидацией» двух вражеских единиц умышленно? Скажем, из-за природной скромности, считая, что это обычное дело, не требующее отдельного внимания. Если так, то большинству из нас не суждено этого понять. Потому что воспитаны мы на других идеалах и по жизни ступаем с совершенно иным менталитетом.

Случай с двумя немцами также описывает в одном из своих рассказов о Королёве наш уважаемый коллега Александр Нилин, знавший Николая Фёдоровича лично. Правда, Нилин слышал об этом не от самого Королёва, а от десятикратного чемпиона СССР Сергея Щербакова, который хоть и недолюбливал Николая, но рассказывал об этом так живо, будто сам присутствовал на месте событий.

Как было на самом деле, мы уже точно никогда не узнаем. Так что пусть каждый для себя решает сам – верить или нет. Скромное мнение автора таково: Королёв заслужил, чтобы верили.

ВСЁ НА СВОИ МЕСТА

На фронт Королёв уже не вернулся, хотя очень этого хотел. Партия решила использовать опыт и талант выдающегося боксёра, поручив ему готовить диверсантов по общефизической подготовке и силовым единоборствам. Попутно Николай возобновил и занятия боксом.

В преддверии абсолютного чемпионата страны в августе сорок третьего Королёв был далёк от своих лучших кондиций, не успев даже как следует набрать форму, и в ходе соревнований был снят врачом. Не сумел Николай победить и в первенстве страны 1944-го, уступив в финале очень сильному грузинскому боксёру Андро Навасардову. Тому самому, которого ранее побеждал, причём не один раз.

Если ты привык выигрывать, то очень сложно, а чаще всего попросту невозможно свыкнуться с поражениями. Не мог этого сделать и Королёв – победитель по своей природе, во всём, всегда и везде стремившийся быть первым.

Ценой усилий, объёмы которых нельзя ни описать на бумаге, ни рассказать на словах, а можно только почувствовать на собственной шкуре, Николай набрал таки былую форму, и в декабре этого же года вернул себе титул Абсолютного чемпиона СССР. В финале ему противостоял прославленный Евгений Огуренков, за год до этого ставший первым средневесом, выигравшим этот титул, но повторить своё достижение ему не удалось. Королёв не позволил.

В 1945 году Николай стал обладателем «Большого шлема», если говорить теннисным языком, как и в старые добрые времена победив и в чемпионате страны, и в абсолютном первенстве.

В этом же году в биографии Королёва произошёл интересный эпизод – он впервые встретился на ринге с боксёром-профи, причём не каким-то там начинающим зелёным юнцом, а с сильным и уже имевшим солидный вес в массах мастером.

– Пришлось мне однажды наблюдать, как тренируется профессиональный чемпион, – рассказывает Королёв. – Было это вскоре после окончания Великой Отечественной войны, в Германии. Вот как это произошло. В Берлине, в советской зоне оккупации, я находился в служебной командировке. Как-то днем зашёл ко мне мой знакомый, начальник клуба наших войск, и сказал, что в американской зоне, в спортивном зале, тренируется какой-то знаменитый чемпион-полутяжеловес. Мне захотелось посмотреть, и мы пришли в спортивный зал. Здесь курили, пили пиво; какие-то клетчатые мисс за столом болтали ногами, а ещё пуще языками. Тренировка только что началась, чемпион, боксёр полутяжёлого веса, типичный профессионал с бычьей шеей, выскочил на ринг и, красуясь, кокетничая, как опереточная дива, протянул руки, чтобы надели перчатки. Спаринг-партнёры ожидали у ринга своей очереди. Чемпион начал тренировку. Конечно, как и полагается, избивал своих партнёров. Действовал, как автомат: раунд за раундом отработает, отдохнёт и снова начинает. Взяло тут меня за живое. А что, думаю, не попробовать ли мне раунд-другой подраться? Говорю об этом моему знакомому офицеру. Тот сначала руками замахал. Потом, вижу, задело тоже. "Ладно, - говорит, - попробуй! " Обратился я к распорядителям. "Можно, - говорю, - мне тоже потренироваться?" Кто-то перевёл. Те посмотрели на меня, закивали. По всем признакам, обрадовались, – мол, такой здоровый парень для чемпиона хороший спаринг-партнер. Разделся. Вышел на ринг. Надели мне перчатки. Один раунд я старался держаться как можно мешковатее. Чемпион проводил свои серии ударов. Я ускользал, как будто случайно. То "споткнусь", то ещё что-нибудь в этом роде. Получалось довольно естественно. Во втором раунде сначала та же игра. Я уже присмотрелся к манере чемпиона. Понял, что передо мной типичный "автомат", знающий назубок столько-то трюков, и – всё. Приноровился я к этой манере. Боксируя, подошел к канатам, туда, где стоял мой знакомый офицер. Говорю ему: "Сейчас буду бить. Надоело... " И ударил. Чисто так удалось попасть. Смотрю, чемпион "отрезвел". Глядит на меня удивлённо. Потом закивал головой: "Гут, гут". В полную силу, конечно, я боксировать не собирался. Провели еще два раунда. Мой "профессионал" окончательно сдал. Ко мне начали приставать. "Фамилия? Откуда?.. Русский чемпион? Да?.."

В 1946 году Королёв ещё раз стал чемпионом СССР, заодно взяв реванш у Навасардова. Снова блеснул он и на международной арене, выиграв турниры в Хельсинки и Праге.

Словом, Николай вновь доказал своё главенство в спорте сильных Старого света. Имея за плечами сотни ярких побед на ринге, большинство из которых были одержаны нокаутами, и невыдуманное геройство на арене самых настоящих боевых действий, 30-летний Королёв спокойно мог уходить на заслуженный отдых. Многие его коллеги так и поступали. Многие, но не «КВ» – как стали называть в Союзе Николая Фёдоровича. Расшифровывалась нехитрая аббревиатура очень просто, в полной мере характеризуя отношение народа к своему любимцу, – «Королёв Великий». Не больше и не меньше. Очевидно, прозвище боксёра переплеталось и с одноимённым тяжёлым танком («КВ» – Клим Ворошилов), который во время войны заслужил немалую славу и был эффективнее немецких машин такого типа.

ВЕЛИЧАЙШИЙ БОЙ, КОТОРОГО НЕ БЫЛО

            Слава о непобедимом советском богатыре дошла до Америки, где в то время в супертяжёлом весе блистал неподражаемый «Коричневый Бомбардировщик» Джо Луис. Заочное соперничество двух сверхдержав во всех сферах и отраслях, включая, конечно же, и спорт, началось уже тогда, и в «Стране больших возможностей», где чемпион-супертяжеловес во все времена находился в особом почёте, хотели доказать, что их боксёр сильнее всех не только на своей земле, но и во всём мире (тогда это были разные вещи). Под «всеми» имелся в виду Королёв, победа над которым, принимая во внимание триумфальное для СССР завершение Второй мировой, получала особую ценность. Кроме того, Николай был единственным, кто, по мнению американцев, мог составить «хоть какое-то» сопротивление Луису, достаточное для того, чтобы и «проходняка» не получилось, и успех Джо оказался ярким и не вызывающим сомнений.

            В итоге Майкл Джейкобс – пожалуй, самый видный функционер в заокеанском профибоксе того времени, – написал Королёву письмо, весь смысл которого сводился к предложению провести поединок в США против Луиса. Николай по-настоящему жаждал этой встречи, потому что это был ВЫЗОВ. В СССР же, равно как и во всей Европе, в то время не осталось никого, кого бы не мог побить Королёв. И он без раздумий ответил согласием.

             По ту сторону Атлантики вовсю заработала пиар-машина, призванная подогреть интерес зрителей к «бою века», местом проведения которого должен был стать легендарный Мэдисон Сквер Гарден. Любители бокса завели бесконечные споры о шансах соперников на успех. Организаторы довольно потирали руки, предвкушая куда более солидный заработок по сравнению с традиционными сражениями «местного значения». Особый упор делался на участии обоих боксёров в войне (то, что Королёв побывал в самом горниле боевых действий, а Луис использовался отделом пропаганды Штатов исключительно для «толкания» патриотичных речей, само собой, было благополучно «забыто»). В общем, традиционная, но неотъемлемая часть шоу под названием «профессиональный бокс» в его лучшем виде. Оставалось только согласовать условия боя и сроки его проведения.

            Но заокеанская сторона выдвинула требование – мол, пускай Королёв сначала покажет себя в нескольких рейтинговых боях, которые смогут дать ответ на вопрос, готов ли он к поединку с самим Луисом. Объяснение внезапной прихоти принимающей стороны было найдено сколь простое, столь и унизительное по отношению к Николаю: американцы якобы заботились о здоровье советского боксёра, никогда не выходившего на профиринг. Хотели убедиться, что Королёв может держать удар. Извинялись. Не помогло…

            Встречаться с Луисом Николаю запретили, хотя оба боксёра очень хотели этого боя. И тогда Королёв решил написать просительное письмо в высшие органы своей страны. Страны, которой он многое дал, но никогда ничего не просил взамен. Помочь Николаю в этом взялся Медведев, обязанный ему жизнью. Письмо отправили, но ответа так и не пришло.

            Оставалось только одно – обратиться к самому Сталину. И вновь на помощь Королёву пришёл товарищ – главный маршал авиации Александр Голованов, которого считали любимцем Иосифа Виссарионовича. Несмотря на сложную послевоенную политическую обстановку в мире, негативно отражавшуюся на настроении советского главнокомандующего, горячая рука которого вполне могла создать Королёву кучу ненужных проблем, Сталин согласился выслушать просьбу боксёра, озвученную самим Головановым. Но ответ Иосифа Виссарионовича оказался совсем не таким, какой был нужен нашему герою: «Королёв – победоносный символ нашего народного характера, духа, гордость нашего спорта. И драться в каких-то клубах перед пьяными ковбоями – значит ронять достоинство своё и страны. Американцы ни за что не допустят триумфа нашего боксёра и именно поэтому задумали провести разведку боем. Королёву ехать в Америку не стоит. Или у вас есть доводы более убедительные?»

Более убедительных доводов ни у кого не нашлось.

Говоря более простым языком, руководство страны боялось, что один из её символов, олицетворяющий силу и добро, будет бит американским «злом». А этого допустить было никак нельзя, иначе идеи превосходства советской системы могли быть подвергнуты сомнению народом – теми, кому эти идеи настойчиво прививались с самого детства.

Королёв был уверен в себе и знал, что ему по силам одержать победу в этом историческом поединке. Он был готов пойти на уловки американцев и провести эти проклятые рейтинговые бои, лишь бы осуществить мечту и в очередной раз принести пользу своей стране, показав самоуверенным капиталистам силу советского народа. Но страна в лице осторожного руководства так и осталась непреклонна, не оставив Николаю ни единого шанса на поражение.

Уже тысячи раз говорено-переговорено, что история не терпит сослагательного наклонения, и никто не знает, кто был прав в затянувшемся споре «СССР-Королёв». Ясно одно – у Николая определённо были шансы на успех в бою с «Коричневым Бомбардировщиком». И шансы неплохие. Большая часть сомнений заключалась и заключается в том, хватило ли бы Королёву выносливости, ведь продолжительность поединков профи, в то время боксировавших по пятнадцать раундов, значительно превышала таковую у любителей. Но при этом нельзя не учитывать феноменальные физические данные Николая, с непринуждённой лёгкостью преодолевавшего дистанцию в шесть раундов на Абсолютном чемпионате страны. Кроме того, Луис проводил всего по несколько поединков в год, тогда как Королёв только в рамках одного турнира мог выйти на ринг против пяти соперников. Нет, в ТАКОМ бою Николай при необходимости точно бы выдержал всё отведённое регламентом время. Но только при необходимости, потому что встреча вполне могла закончиться раньше финального гонга: Луис часто оказывался на настиле именно в первых раундах, когда у Королёва было бы ещё предостаточно сил для разящего выстрела. Кроме того, Николай точно держал удар не хуже американца, как минимум не уступал Джо в подвижности и был одним из немногих на любительском ринге того времени, кто с успехом использовал так называемый «маятник», обладая при этом редким умением в долю секунды оценивать ситуацию и принимать единственно правильное решение.

И всё же бессмысленно рассуждать о том, чего не было и уже точно не будет, ведь это ни что иное, как гадание на кофейной гуще. О несостоявшемся «бое века» и Союзное руководство, и Луис скоро забыли. Королёв этого сделать так и не смог. Его обидели, но изменить что-либо было не в его силах.

ПОСЛЕДНИЕ АККОРДЫ ВЕЛИКОЙ СУДЬБЫ

Николаю ничего не оставалось, как продолжить выступления на внутренней арене, где у него впервые за долгое время появился стоящий конкурент – молодой Альгирдас Шоцикас. Поначалу Королёв без особого труда побеждал новичка, но тот стремительно учился и набирался опыта. Также, как когда-то учился сам Королёв во встречах с Михайловым.

В 1948-м Николай с лёгкостью победил Шоцикаса, несколько раз посылая его на настил, но уже в следующем году Альгирдас оказал прославленному сопернику упорное сопротивление. Настолько упорное, что многие остались недовольны решением судей, и в итоге оно было отменено.

Для выявления лучшего спортивное руководство страны поспешило организовать в Москве мини-турнир сильнейших тяжеловесов – к Королёву и Шоцикасу добавились Навасардов и эстонец Мартин Линнамяги. Как и ожидалось, в финале сошлись Николай и Альгирдас. И вновь Королёву пришлось нелегко – он даже побывал в нокдауне, но в итоге всё равно завершил встречу в свою пользу. Однако всё настойчивее бросалось в глаза, что молодость постепенно берёт своё.

Больше Королёв Шоцикаса не побеждал, потерпев четыре поражения подряд – финал чемпионата СССР 1953 года подвёл итоговую черту под их семилетней дуэлью: 4 победы Шоцикаса, 3 победы Королева, одна ничья.

Время «КВ» ушло. Неумолимо и безвозвратно. Позже сам Шоцикас скажет: «Я не был сильнее Королёва. Я просто был на двенадцать лет моложе».

Николай очень хотел поехать на Олимпийские Игры 1952 в Хельсинки – первые, в которых участвовали советские боксёры. Но спортивное руководство страны уже присвоило ему ярлык «старый», загубив на корню ещё одну мечту великого боксёра. И вновь Королёв писал в верха, но снова получил от ворот поворот.

Да, Николай Фёдорович на тот момент уже не был сильнейшим тяжеловесом в СССР, уступив своё место Шоцикасу. Но разве не заслужил он – величайший спортсмен своей эпохи, готовый всё отдать ради благополучия и процветания своей страны, аналогичного к себе отношения? Разве один золотой кругляшок стоил того, чтобы ещё раз больно резануть по чувствам Человека, служившего примером для миллионов? Страна знала своих героев только тогда, когда это было нужно ей, и, к сожалению, при необходимости легко о них забывала.

В последний раз Королёв вышел на ринг в рамках российской спартакиады 1956 года, когда ему было уже 39 лет. Николай выиграл эти соревнования и рвался принять участие в Спартакиаде народов СССР, но врачи его туда не пустили.

Так завершился путь Королёва-боксёра – яркий, незабываемый и неповторимый.

После этого Николай Фёдорович преподавал на кафедре знаменитого технического вуза МВТУ им. Баумана, а потом всё-таки перешёл на тренерский мостик. Потому что не мог без бокса, а бокс – без него. Если Королёв за что-то брался, то брался основательно и со всей душой. Именно поэтому студенты на его занятиях не скучали, а подопечные ходили на тренировки с удовольствием. К счастью, правительственные верха трудовые заслуги Николая Фёдоровича оценили по достоинству (в отличие от спортивных), наградив его орденом Трудового Красного Знамени.

…Свой 57-й день рождения Королёв планировал встретить в подмосковном пансионате, но не дожил до праздничной даты два дня – сердце Чемпиона остановилось, когда он играл в любимый бильярд. Уже через полгода в Брянске был проведён первый Мемориал Николая Фёдоровича Королёва…

В богатом на таланты Советском Союзе было много великих боксёров и до Королёва, и не меньше – после него. Но ни один из них так и не сравнился с «КВ». Потому что настоящий Король может быть только один.

P.S. Находясь по долгу службы в Москве, автор не мог не посетить могилу великого боксёра. Воспользовавшись помощью отзывчивой женщины преклонных лет – секретаря кладбища, где похоронен Николай Фёдорович (в противном случае поиски могли занять, в лучшем случае, несколько дней), – я уже через каких-то десять минут стоял у памятника Королёва, охваченный чувством незримого прикосновения к великому. И грустью, что таких людей становится всё меньше и меньше. На памятнике всего три слова – «Боксёр», «Партизан», «Коммунист». Жаль, что очень немногие знают, как много за ними скрывается…

За неоценимую помощь в подготовке этого материала автор выражает огромную благодарность Владимиру Браницкому и Геннадию Комарницкому.