Руслан Чагаев: «Бокс — это мое все»

— За счёт чего вам дважды удавалось побеждать на любительском ринге трёхкратного олимпийского чемпиона великого кубинца Феликса Савона и почему вы не сумели это сделать в последнем, третьем бою с ним?

— Когда я начинал заниматься боксом, меня можно было смело назвать фанатом своего дела. Я тренировался по 3-4 раза в день и в прямом смысле слова жил боксом. Ничего другого для меня не существовало. Каждый следующий бой был для меня новым вызовом, новой преградой, преодолением себя и проверкой на прочность. Поэтому во многом благодаря своему упорному труду мне по силам было побеждать первых номеров различных сборных или во всяком случае ни в чём не уступать им. Дважды я побеждал Савона: первый на чемпионате мира в 1997-м, второй – на турнире в Болгарии. Сложно сказать, за счёт чего мне удавалось выигрывать, наверное, был хорошо готов.

Третий бой я проиграл. Скорее всего, из-за собственных ошибок. Савон изучил мою манеру ведения боя, а я не удосужился внести корректировки, уповая на то, что кубинец в привычной манере выйдет и будет рубиться со мной. Савон же, напротив, избрал более игровой стиль, много перемещался, бросал руки и зарабатывал очки. Тогда бои проходили по формуле 4 раунда по 2 минуты, и кубинец, можно сказать, отбегался, в результате чего победил. Никогда не приветствовал беготню в ринге, и всегда был и остаюсь сторонником боя на встречных курсах. Но это спорт, где побеждает не только сильнейший, но и умнейший спортсмен. Я очень люблю бокс, это мой вид спорта. Он близок мне по душе и по духу.

— Действительно ли АИБА отобрала у вас золотую медаль ЧМ-1997 за якобы предшествующее участие в профессиональных поединках?

— Да, это действительно так.

— Расскажите поподробнее.

— Сейчас эта история для меня в большей степени комичная (улыбается). В марте 1997 года мне поступило предложение поехать побоксировать в Америку, а поскольку моё финансовое положение на тот момент было тяжёлым, нужно было кормить свою семью, родителей, на тот момент я жил с мамой и сестрой, я согласился. Ситуация действительно вынуждала действовать, поскольку мама с трудом перебивалась от зарплаты до зарплаты, и я был обязан ей хоть чем-то помочь, чтобы стало жить лучше. А тут как раз такое предложение – поехать в Америку и заработать неплохие деньги. Разумеется, я согласился. По прибытии в Штаты мне предложили контракт... Да что там контракт, когда тебе 18, не особо понимаешь, что подписываешь, и совершенно не задумываешься о последствиях, поэтому сама процедура подписания соглашения выглядела как чистая формальность – я поставил подпись, не вникая в детали, и мы ударили по рукам. В итоге в 97-м я провёл два боя в статусе профессионала (против Донни Пенелтона и Брайана Джонса. — Прим. "Чемпионат.com"), после чего мне поступил звонок из федерации бокса Узбекистана, суть которого была в том, чтобы вернуться на родину для подготовки на грядущий чемпионат мира в Венгрии.

— Чиновники знали о деталях вашего американского контракта, о том, что вы были задействованы в профи-боях?

— Никто не знал. Я подумал, что это вполне нормально и если никто ничего не узнает, будет только лучше. По сути, я нигде сильно не засветился, поэтому рассчитывал на то, что ситуация со временем разрешится.

— Что было дальше?

— Вернувшись в Узбекистан, я вместе с командой приступил к подготовке к турниру. В Венгрии отбоксировал прилично, выиграл. Но спустя время АИБА навела справки, лишив чемпионского звания и подвергла дисквалификации. Хотя я до конца всё же не согласен с таким решением. Посудите сами, разве за пять месяцев можно научиться чему-то сверхъестественному, даже находясь в мекке профессионального бокса? Думаю, нет.

— Как происходил ваш переход в профессионалы и почему вы начали свою профи-карьеру именно в США?

— Мне очень понравился мой первый визит за океан в 97-м. К тому же ввиду не совсем удачных событий, к коим я отношу провал на ЧМ 1999 года в Хьюстоне и в 2000-м на ОИ в Сиднее, мне необходимо было искать пути выхода из сложившейся ситуации. На тот момент наш олимпионик в весе до 63,5 кг Мухаммадкадыр Абдуллаев готовился отбыть в Штаты для подписания профессионального контракта, и я, посоветовавшись со своим менеджером, принял решение ехать вместе с ним. Я тренировался в одном зале с Абдуллаевым, люди, которые брали на контракт Мухаммадкадыра, пристально наблюдали за мной. А после того как я выиграл чемпионат мира в 2001 году в Белфасте и принял окончательно решение стать профессионалом, они сделали мне предложение, которое меня полностью устроило. Однако суть контракта была таковой, что мы с моим менеджером подписывали одноразовый контракт, что давало нам возможность выбирать, где, с кем и при каких обстоятельствах мы будем сотрудничать в следующий раз. Иными словами, искали выгоду.

— Наверняка желающих заключить с вами долгосрочный контракт было немало, ибо одноразовое соглашение никак не подразумевает стабильную прибыль, которая может быть реализована исключительно в случае пролонгированных взаимоотношений?

— К нам приходили абсолютно разные менеджеры и промоутеры, которые предлагали свои услуги. Но большинство из этих предложений не имело под собой чисто спортивных гарантий, в том плане что ты можешь готовиться к бою, а потом его может не быть ввиду отказа соперника или же сложностей организационного плана.Со временем предложений стало больше, однако самым подходящим для себя я посчитал контракт от Клауса-Питера Коля. Прежде всего мне понравилась стабильность, выражалось это в чётком графике-плане боёв на год.Возможно, по причине излишней осторожности за три года, проведённых в Америке, я провёл всего четыре боя. А уже после этого появился контракт с немецкой промоутерской компанией Universum.

— Как всё произошло в случае с Universum?

— Со временем предложений стало больше, однако самым подходящим для себя я посчитал контракт от Клауса-Питера Коля. Прежде всего мне понравилась стабильность, выражалось это в чётком графике-плане боёв на год. Передо мной положили календарь и сказали, если всё пойдёт по плану, ты будешь боксировать здесь и здесь. Такой ход событий меня устроил, ведь были гарантии, которых не было в Америке, и я согласился на переезд. В конце 2003-го я обосновался в Германии, провёл один бой, а уже в следующем году выходил на ринг целых 8 раз.

— Что на самом деле произошло в первой встрече с Робом Кэллоуэем, когда рефери принял решение объявить техническую ничью (ввиду полученного рассечения американцем, бой был остановлен и объявлен ничейным. – Прим. "Чемпионат.com")?

— Бой проходил в Детройте, штат Мичиган, достаточно патриотичном по американским меркам городе, и, разумеется, вся местная публика болела за своего (ухмыляется). Про меня и знать тогда никто не знал, поэтому симпатий ко мне никто не проявлял, но это абсолютно не мешало мне, а даже в какой-то степени заводило. Я, можно сказать, уже нокаутировал американца, он находился в стоячем нокауте. Вдруг в ход поединка вмешался рефери, сославшись на рассечение Кэллоуэя, он подозвал к рингу доктора, который, осмотрев рану, принял решение остановить встречу. Могу сказать точно: если бы мне дали ещё секунд пять, я бы точно нокаутировал его. Нисколько не преувеличиваю и говорю точно: добить висящего на канатах противника мне не составило никакого труда.

— Но вы всё же реваншировались спустя время...

— Бог всё видит. Мы встретились спустя три года, когда я уже находился на контракте в Германии, и я нокаутировал его на третьей минуте второго раунда.

— Почему в своё время не состоялся намеченный объединительный поединок против Султана Ибрагимова?

— В случай с Ибрагимовым вмешалась моя история с гепатитом. Врачи настоятельно рекомендовали мне отказаться от проведения этой встречи, поскольку в крови был обнаружен антиген гепатита B. Что касается деталей, то нужно обращаться в Universum и узнавать остальные подробности.

— Расскажите подробнее о своём заболевании, которое не раз мешало вам при организации того или иного боя, как, например, с Валуевым.

— Историю болезни каждый может преподносить по-своему. Я не считаю себя больным человеком, во всяком случае, настолько, насколько меня представила команда Николая Валуева в 2009 году. Тогда на меня прикрепили ярлык инфицированного больного, хотя на самом деле это абсолютно не так. В моей крови существует антиген гепатита B, свойственный почти каждому второму жителю центральной Азии, и это не вирус, и тем более он не заразный. Я живу в семье, у меня есть дети и супруга, с которой мы вместе на протяжении 15 лет, и ни один из них не перенял от меня никаких болезней. Хотя именно эти люди заболели бы в первую очередь, будь что серьёзное со мной.

— По-вашему, если состоялся второй бой с Валуевым, как бы он закончился?

— Валуев — очень удобный соперник для меня. Я комфортно чувствовал себя в бою с ним. Всё же мне сложно сказать, как завершился бы наш второй бой, ведь это бокс, и здесь могло произойти всё что угодно. Скажу лишь, что на тот момент я находился в идеальной форме и был готов к самому тяжёлому поединку.

— Стоит ли Валуеву возвращаться в бокс и как вы оцените шансы россиянина на бой против Виталия Кличко?

— Не знаю, стоит ли вообще возвращаться после столь длительного перерыва... Сложно сказать, так как я не в курсе, тренировался ли всё это время Николай или нет. Если на протяжении всего этого времени он не поддерживал себя в форме, то, конечно, затевать возвращение не стоит. Учитывая все его травмы, ему крайне сложно будет обрести былую форму и начать показывать результат.

— Когда и каким образом возникло его ринговое прозвище Белый Тайсон?

— В 2001 году во время чемпионата мира в Белфасте я закончил все свои бои досрочно, и одна известная ирландская газета написала статью, вроде: Белый Тайсон из Узбекистана взял золотую медаль. Спустя время, когда я уже приехал в Америку, местные пиарщики где-то откопали эту информацию и спросили меня, не против ли я носить прозвище White Tyson, я ответил, что нет.

— Были или есть у вас кумиры среди боксёров прошлого и настоящего?